Нужно будет узнать, как Дэр оказался в театре прошлой ночью со Стивеном и Френсисом. Он решил поговорить с остальными повесами, хотя и чувствовал себя не в своей тарелке, зная, что ему предстоит обсуждать Дэра за его спиной.
– Кстати, о повесах, помогающих другим повесам, – сказала Мара. – Как насчет Хэла и Бланш?
– А что с Хэлом и Бланш? – спросил он.
– Я так понимаю, что они не совсем счастливы, потому что Бланш стесненно чувствует себя в обществе. Повесы могли бы им помочь?
– Как? – Саймон посмотрел на Дженси, внезапно почувствовав необходимость остаться с ней наедине.
Она поднялась:
– После такого дня, мне кажется, нам всем следует пораньше лечь спать. Мы можем обсудить все это завтра. А сегодня Саймон устал.
– Ну разумеется, – сказала Мара, легкий румянец на ее щеках выдавал ее невинность и понимание. – Спокойной ночи.
Мара стояла в коридоре. Ей было до слез жаль себя, но она никак не могла понять почему. Потому что Саймон и Дженси собирались насладиться супружеской любовью? Скоро придет ее очередь.
Потому что ее попросили не приставать к Дэру, и она молча согласилась? Разумеется, это было неприятно, особенно учитывая то, что она вряд ли еще увидит его здесь.
Следовало пойти к себе в комнату, но было еще рано, и она бы все равно не заснула. Поэтому она стала просто бродить по коридорам.
Дэр был с детьми, следовательно, на другом этаже, но когда-нибудь он спустится вниз. В свою спальню. Она уже была здесь.
По этому коридору они шли с Дэром той ночью? Да. Она узнала портрет очень некрасивого мальчика, обнимающего мопса. Значит, за последней дверью слева – его спальня.
Она остановилась, прислушалась, взглянула направо и налево и, убедившись в том, что за ней никто не наблюдает, положила ладонь на полированную поверхность дуба, пытаясь ощутить… что? Воспоминание о нем?
Какая глупость! Она поспешила прочь. Нужно пойти к себе в спальню и почитать, но ей было слишком неспокойно, чтобы сосредоточиться даже на «Фантазийных рассказах».
Огромный дом замер. Мара прокралась вниз, чувствуя себя вором, но при этом ощущая какое-то возбуждение. Она виновато вздрогнула, когда встретила горничную, выходящую из столовой со щеткой и тряпкой, но женщина только опустилась в реверансе и поспешила дальше по своим делам.
Мара пошла вперед, взглянула на лестницу, вспомнив, как Дэр нес ее на руках, но никакого призрачного представления там не появилось.
Внезапно она почувствовала, себя в полном одиночестве. Слуги, вне всяких сомнений, отдыхали перед отходом ко сну.
Дэр находился с детьми. У Саймона и Дженси было общество друг друга.
Она же была не просто одна, она была одинока – чувство, которое она почти никогда не испытывала. Одиночество никогда не было проблемой в Брайдсуэлле или на Гросвенор-сквер, где у нее всегда было общество Эллы. «И политики на ужин», – подумала она с улыбкой, вспомнив шутку Дженси.
Она зашла в темный зал для приемов, чтобы выглянуть на улицу. Совсем недавно она забрела на эту улицу босоногая, укутанная в одеяло. С ней могло произойти все, что угодно.
Много всего произошло. В ту ночь они были так близки – она все еще чувствовала, как Дэр мыл ее ноги. С тех пор между ними ничего подобного не происходило – пока он не взял ее за руки в карете и позже здесь, в библиотеке. Он целовал ее пальцы.
Интересно, если бы Дженси не пришла, поцеловал бы он ее губы?
Ей вдруг так нестерпимо захотелось увидеть Дэра, что, казалось, еще секунда, и она, забыв про гордость и приличия, пойдет целенаправленно разыскивать его.
На столе стояли незажженные свечи. Она взяла одну, зажгла ее от ночника, защищенного стеклом, и отправилась на экскурсию по комнатам первого этажа.
Осторожно приоткрыв одну из дверей, Мара обнаружила за ней стол, стоящий на возвышении, и кожаные кресла возле пустого камина. Наверное, здесь граф принимал посетителей, которые были не настолько значительны, чтобы их можно было допустить в семейную часть дома.
Она уже закрывала дверь, когда увидела группу миниатюр на противоположной стене. Она подошла ближе, приподняв свечу, чтобы осветить картины.
Посередине висели два овальных портрета графа и графини в молодости. Справа от них – изображение плотного человека с редеющими волосами. Сходство с оригиналом было очевидно, так что с уверенностью можно было сказать, что это лорд Грейвенем, брат Дэра, хотя здесь он выглядел старше своих двадцати девяти лет. Круглолицая женщина рядом с ним, должно быть, была его женой, а два ребенка – их сыновьями.
По другую сторону от родителей висел портрет улыбающейся молодой женщины с каштановыми кудрями. Это, должно быть, леди Тея, но Мара едва посмотрела на нее, поскольку она увидела портрет Дэра.
Это был тот Дэр, которого она помнила с детства, – волосы немного длиннее, искры в глазах, улыбка на губах – улыбка, обещающая озорство и приключения. Она подняла руку, чтобы прикоснуться к портрету, но вдруг услышала шорох позади и резко повернулась на месте, отчего пламя ее свечи вспыхнуло.
Дэр стоял в дверях без фрака и жилета, воротник рубашки был расстегнут. На руках у него сидела ленивая черная кошка.
– Прости, я просто…
– Гуляла, – подсказал он.
– Совала повсюду свой нос, – призналась она. – Но я не хотела.
Он подошел к ней, и, к своему стыду, она сделала шаг назад.
– Джетта кусает только врагов.
Мара шагнула обратно, хотя теперь она оказалась слишком близко к Дэру.
– Тогда скажи ей, что я друг.
Он взглянул на кошку.
– Верный друг, Джетта. – Он вновь посмотрел на Мару, его глаза казались еще более выразительными в колеблющемся свете ее свечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94