Воистину, щедра рука господа, но в свой срок Он требует воздаяния…Не в этом ли причина его бед? Неужели при взятии Иерусалима он сам прогневил бога маловерием и унынием, и оттого Он взял дарованное обратно? Галерану непривычно было думать, что бог на него обиделся, но считать бога жестоким и несправедливым столь же непривычно.Они с Раулем сидели в трапезной для гостей и наслаждались вкусным обедом.— Ты замечательно деликатен, — обратился к другу Галеран. — Ни одного вопроса! Ни одного совета!— Тебе нужен совет?— Да.— И ты последуешь ему?Галеран усмехнулся, кусочком хлеба подбирая восхитительную подливку.— Может, да, может, нет.— Ну так, стало быть, я не подвергаю мою жизнь опасности… Прогони ее. Она ведьма.— Ведьма?!— Смейся, коли хочешь. Когда человек во власти чар, он сам этого не ведает. А вот в замке многие уверены, что она колдунья.— Они считают ее странной потому, что она не всегда поступает так, как остальные женщины. Но колдовство тут ни при чем.— Тогда как ей удалось утром завлечь тебя в постель? Галеран расхохотался.— И это ты спрашиваешь? Да я был как жеребец в охоте, почуявший кобылу! И стоило ей тронуть меня…Рауль подался вперед и назидательно поднял палец.— Все потому, что она принудила тебя дать обет верности. А я всегда говорил: неправильно это.— Я сам себя принудил — нет, не так: мне казалось правильным дать обет верности. Вспомни, что мы с Джеанной просили у бога. И потом, я никогда не желал и не имел другой женщины, кроме моей жены.От изумления у Рауля вытянулось лицо.— Вот. Именно! Она тебя околдовала.— Друг мой, там, где ты видишь колдовство, я усматриваю всего лишь преданность. Если когда-нибудь женщина завоюет твою мятежную душу, ты поймешь меня. К тому же я узнал и полюбил Джеанну раньше, чем начал обращать внимание на женщин вообще. А она особенная женщина. — Рауль встрепенулся, и он жестом остановил его. — Но не ведьма. Она самая земная из всех женщин, которых я когда-либо видел… Кстати, перестань смущать Алину.Брови Рауля поползли вверх. — Этого цыпленка, кузину твоей жены? А что я ей сделал?— Попросил, чтобы она тебя помыла.— Что тут такого? — И Рауль понимающе посмотрел на Галерана. — Твою жену я помогать мне не просил. Даже напротив, предложил ей послать ко мне любую другую помощницу.— Но это значило бы проявить неуважение к гостю.— Никакой неловкости не возникло бы, окажись малышка кузина чуть сговорчивее. Что ей помешало?Галеран разлил по кубкам остаток вина.— Видишь ли, Алина всегда стеснялась мужчин, хотя и росла единственной сестрой среди пяти братьев. Уже несколько лет она живет в обители Святой Радегунды, готовясь принять монашеский обет, и приехала в Хейвуд скрасить одиночество Джеанны после моего отъезда.— Если ей так противны мужчины, не пора ли обратно в монастырь?Галеран неловко улыбнулся.— По-моему, она осталась следить за мною. Алина — отважное создание, несмотря на свой малый рост. Но как только убедится, что я не сделаю зла Джеанне или младенцу, она, конечно, примет постриг.Рауль неторопливо допил вино.— Как жаль.— Почему? Она образец монахини: умная, деловитая, не любит мужчин.— В последнее мне поверить трудно, но, с другой cтороны, если монашки — Христовы невесты, то должны же среди них попадаться и хорошенькие, и веселые для удовольствия господа нашего.Галеран чуть не поперхнулся глотком вина.— Когда-нибудь с небес ударит молния и обратит тебя в пепел! Итак, — добавил он задумчиво, — ты находишь ее хорошенькой и веселой?— Нет, нет! — замахал руками Рауль. — Думай лучше о своих делах. Мои слова вовсе не значат, что я собрался волочиться за нею.— Но…— Но как ты намерен поступить со своей женой? Не думаешь же, что достаточно сказать: «Ладно, ладно, давая все забудем»?— Как ты настойчив, просто беда. — Галеран не спеша вытер нож сначала хлебным мякишем, потом краем скатерти. — Нет, я не думаю, что мне удастся закрыть на это глаза, особенно сейчас, когда она кормит грудью отродье Лоуика.О слове «отродье» он сразу же пожалел. В том, что произошло, ребенок не виноват. Да, Доната не виновата. Нужно думать не просто о живом комочке, а о Донате. Так вот, за грехи матери Доната платить не должна.— Ну что ж, — и Рауль проницательно поглядел на него. — Может быть, время подскажет, как поступить.Они молча кивнули друг другу и пошли спать.Улегшись, Галеран снова стал думать о Джеанне. Утренняя встреча утолила первый голод плоти, но не могла унять душевного желания снова оказаться в согласии с Джеанной. Как в далеком прошлом, когда они играли друг с другом, как музыканты играют на своих инструментах то старые, то новые мелодии просто потому, что это радует слух.Он проворочался час без сна, поднялся и пошел в часовню, преклонить колени у алтаря и помолиться.Первым делом он очистил разум от сомнений. Господь не стал бы отнимать дарованное Им лишь потому, что человек слаб. Теперь Галеран понял, что в Святой Земле честно исполнил свой долг, сражался храбро и не жалел себя. А его отвращение к бойне на улицах Града господня, его убежденность в том, что истинный господь не захотел бы такого… Было ли то минутное озарение или, наоборот, минутная слабость в вере, — на все воля божия. Он воздаст за правду и простит слабость.Но не станет из мести убивать невинное дитя.Галеран продолжал усердно молиться, и в его душу снизошел мир.И Джеанна, и Иерусалим равно поколебали его благочестие, но не могли нарушить веры в милость божию. Быть может, в Святой Земле он по-новому, более глубоко стал понимать бога.Именно там он впервые искренне уверовал, что Иисус из Назарета жил на самом деле — не лучезарное божество с миниатюры в Библии, а человек, такой, как другие люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126