Орвил еще раз вопросительно взглянул на жену. Она кивнула, и он принялся читать вслух: «Здравствуй, Агнесса!" Получила твое письмо, из которого узнала, где и как ты живешь теперь. Благодарю за приглашение, однако вынуждена ответить отказом, так как через неделю выезжая за границу. По этой же причине не зову тебя к себе. Поездка продлится, возможно, около полугода; по возвращении обещаю встретиться с тобой, где и когда тебе будет удобнее. Привет и наилучшие пожелания твоему супругу. Аманда Митчелл». Агнесса закрыла глаза.
— Значит, нет. Что ж, в любом случае это был бы всего-навсего визит вежливости.
Но Орвил уловил в ее голосе глубокое разочарование. Он сложил письмо.
— Ничего. Встреча откладывается — и только. Окончательного отказа ведь нет.
— Это неважно. Только такое письмо и могла прислать Аманда. Она всегда была Амандой Митчелл, и больше никем. Пусть мы поочередно нехорошо поступали друг с другом, но…
Она не договорила. Орвил увидел, что она плачет.
— Успокойся, дорогая, ничего страшного, я считаю, не случилось. — Он погладил ее волосы. — Все будет хорошо!
Агнесса вздохнула и почти надрывно произнесла:
— Я так люблю тебя, Орвил!
— И я тебя, милая.
Он прижал ее к себе, оторвав от подушек, и удивился, какое невесомое у нее тело. Странная мысль мелькнула у Орвила: попросить Агнессу поклясться, что оно, это юное тело, никому никогда не будет принадлежать, никому, кроме него. Он был почему-то уверен, что Агнесса поклянется с легкостью. За душу просить было нельзя, над душой человек не властен. Хотя при жизни все взаимосвязано; он знал: верность души сохранит и верность тела, так во всяком случае он мог сказать об Агнессе. За обратное он не был уверен; впрочем, вряд ли она когда-либо решится на близость с человеком, которого не любит всей душой. При последней мысли он вздрогнул, уколотый внезапным, воспоминанием о первой брачной ночи.
Но ведь… сейчас уже не так, теперь она любит его, вот и сейчас — доверчиво прижимается к нему и ничего, ничего не скрывает.
— Ты идеальная мать и жена, — сказал он, поцеловав ее еще раз.
Агнесса вздохнула.
— К сожалению или к счастью, но в жизни идеального не бывает.
Орвил тронул кончик ее носа.
— Если ты будешь унывать, Агнесса, нам всем будет очень — очень плохо! Кстати, хочешь развеяться? Может, съездишь в Хоултон к своей подруге? Она приглашает тебя.
Он имел в виду письмо Филлис. «Очень жду тебя в гости со всей твоей семьей, — писала та. — Особенно желаю увидеть крестника, да и Джесс, наверное, не узнать! К тому же, Агнесса, ты обязательно должна посмотреть свой магазин; честно говоря, я бы хотела открыть еще один, сейчас это уже возможно, так как дела идут хорошо. Впрочем, я что-то расхвасталась, лучше тебе все увидеть самой. Очень-очень соскучилась по тебе! Приезжай обязательно. Привет мистеру Лембу, поцелуй за меня Джерри и Джессику! Твоя Филлис.»
Агнесса подумала о том, что хочет поговорить с подругой; разговор с женщиной был необходим, потому что только женщина могла бы ее правильно понять и, пожалуй, если нужно, дать совет.
— Да, — ответила она, — но не сейчас. Мы же решили ехать в Калифорнию. Я обещала тебе и Джессике.
— Не думай о нас сейчас, делай так, как тебе лучше.
— Я так и делаю. Мы поедем в Санта-Каролину. Как там Джесс? — спросила Агнесса. Сегодня она еще не видела никого из детей.
— Джесс переживает из-за собаки, — ответил Орвил, — а в остальном как обычно.
— Что с Керби?
— Ничего не ест уже третий день, лежит все время.
Агнесса заморгала глазами.
— Я боюсь, что Керби может умереть, — призналась она, — очень боюсь, Орвил. Не знаю, что будет с Джессикой, да и со мной, если… если это случится.
— Керби уже очень немолод, ты сама знаешь. Как ни жестоко прозвучит то, что я скажу, но смерть животного в семье — естественное дело, собака не может нас пережить, рано или поздно это должно случиться.
— Да, но Керби… Ты не представляешь, Орвил, кем он был для нас все эти годы. Джессика выросла с ним, и никого не было с нами, кроме этой собаки. У тебя когда-нибудь была собака?
— Нет, мы не держали животных в доме — отец не любил. Лилиан однажды, правда, подарили котенка, но он скоро умер — она очень плакала. Потом я часто уезжал, поэтому тоже не думал заводить четвероногих, а когда появился Керби, глупо, наверное, было брать еще одного пса… Я понимаю тебя, Агнесса, — прибавил он.
— Хорошо, — отозвалась она. — Пожалуйста, Орвил, можно тебя попросить? Пришли ко мне Рея.
— Рея? Сюда?
— Да. Я встану сейчас и немного приведу себя в порядок, а ты пока сходи за ним, ладно?
— Ладно. Зачем тебе Рей?
— Хочу с ним поговорить, если ты не против. Орвил пожал плечами.
— О чем разговор! Сейчас я его приведу.
Рей вошел в комнату осторожно, будто бы ожидая подвоха, готовый к защите. Он ломал голову, не понимая, чем же провинился на сей раз, но так и не смог сообразить, а потому решил, что дела совсем плохи, взрослые непременно найдут причину для наказания. Последние месяцы его никто не трогал, но Он еще не отвык жить в ожидании грозы.
Агнесса сидела в кресле, она была очень спокойна и не строга, а скорее печальна, даже что-то виноватое сквозило в ее лице. У Рея слегка отлегло от сердца.
— Подойди, пожалуйста, Рей, — попросила Агнесса. Мальчик подошел, уверенный, что речь пойдет если не о плохом поведении дома, то о неприятностях в школе. Но Агнесса ничего не сказала; к изумлению Рея, она взяла его за обе руки своими — нежными и прохладными. Он, не шевелясь, безмолвно ждал, что будет дальше.
— Рей, я хочу серьезно с тобой поговорить, — произнесла наконец женщина. — Ты большой мальчик и поймешь меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139