Неужели что-то бросалось в глаза? Потом, пытаясь успокоиться, она сказала себе, что мать просто хотела задеть отступницу, которую в глубине души, видимо, так и не сумела простить.
— Кстати, твое так и не полученное приданое… Я хочу положить крупную сумму на имя своих внуков.
— У моих детей все есть.
— Полно, Агнесса! Я хочу, чтобы ты знала: какой бы я ни казалась тебе, поверь, я желала и желаю тебе только добра, ведь как-никак, — она неловко улыбнулась, — я твоя мать. И если тебе когда-нибудь потребуется помощь, ты можешь на меня рассчитывать.
— Спасибо. Хотя не думаю, что у меня будет повод обратиться к вам.
— Дай Бог! — Аманду не так-то легко было смутить, и даже колючий взгляд, которым ее одарила дочь, разбился о серый лед ее глаз.
— Терри все еще служит у вас? — спросила Агнесса.
— Терри? Ты ее помнишь? Да, она у меня. Видишь, я постоянна, даже слуг не меняю.
— Я бы хотела увидеться с нею.
— Приезжай в гости. Ты была в столице?
— Нет.
— Приезжай с Орвилом, привози детей.
— Спасибо.
Появился Орвил, и Агнесса без сожаления прервала разговор. Она не думала, что этот вечер принесет еще какие-то неожиданности, пусть даже и приятные. С нее было довольно, она устала, тем более что завтра они ждали гостей — устраивался маленький прием по случаю приезда миссис Митчелл, да и вообще, Орвил решил, что они давно никого не приглашали. Но Агнессе, честно признаться, никого не хотелось видеть.
— У меня сюрприз, — сказал Орвил, — для тебя и для миссис Митчелл, поскольку она тоже имеет или имела к этому отношение.
Он протянул дамам какой-то конверт.
— Что это? — спросила Агнесса.
— Серый особняк. Он твой, ты его единственная владелица.
Агнесса растерянно взяла бумаги, и Орвил не увидел в ее глазах ожидаемой радости. Она поблагодарила, явно не зная, что еще сказать и что теперь делать. Потом наконец подала конверт Аманде, которая оттолкнула его с очаровательной улыбкой.
— Муж делает тебе подарок, дорогая, и потом мне этот дом не нужен. Это прошлое. — Агнесса молчала, и тогда Аманда, чтобы спасти положение, добавила: — Хотя я бы могла остановиться там весной. — И пояснила:— Я как раз собираюсь навестить свода подругу Дебору Райт. Ты помнишь ее, Агнесса?
Агнесса кивнула. Аманда принялась рассказывать о Деборе, о ее дочерях, и обстановка разрядилась, хотя Орвил так и не понял реакции жены; что ж, видимо, в своих желаниях и мыслях она опять ушла вперед.
Позднее, когда все разошлись по своим комнатам, Орвил задумался о поведении Агнессы. Он заметил ее плохое настроение — сегодня его можно было объяснить разговором с матерью, но вообще это случилось далеко не впервые. Что-то происходило с ней, но она молчала. Даже внешне она иногда вдруг становилась похожей на ту юную девушку, какой он впервые ее увидел, а порой — теперь Орвил получил возможность убедиться — напоминала собственную мать, и такие перемены были связаны, очевидно, с изменением ее внутреннего состояния. Ее явно что-то мучило. Плохое настроение?.. Да, конечно, они давно никуда не выезжали, но ведь летом веселились вволю, да и нельзя же все списывать на отсутствие развлечений, тем более что раньше Агнесса как будто и не стремилась к ним.
Она опасалась не напрасно, случилось то, что должно было случиться: Орвила стали тревожить ее беспричинные странности, явная скрытность, и, что еще хуже, он задавал себе вопрос — а чего, собственно, ей не хватает? Все ее желания исполняются, он ее любит, поведение его безупречно, и если она неоткровенна с ним, то он не виноват.
А Агнесса, оставшись одна, на мгновение закрыла лицо руками. Она устала, измучилась физически и душевно, ведя двойную жизнь. И она знала, что это кончится еще не скоро. Встреча с матерью не принесла успокоения, а лишь пробудила новые тревоги. Агнессе хотелось сказать Орвилу: «Я люблю тебя. Я была и буду с тобой». Но она не могла этого сделать; она знала, что Орвил не поймет и попросит объяснений. И никогда ее не простит.
В это же время Джек спал в своей комнате глубоким и спокойным сном выздоравливающего. Неделю назад в его болезни неожиданно произошел желанный перелом, и теперь он, хотя и очень медленно, но все-таки стал поправляться. Все признаки выздоровления были налицо, и даже врач развел руками: удивительно, конечно, но что ж, бывает.
Джеку снились хорошие сны; ему вдруг начало казаться, что плохое уходит, остается позади, а там, в завтрашней жизни, ждет его светлый день, исполнение мечты, которую он пронес сквозь годы. Он расплатился. Он наказан сполна. Он свободен.
Несколькими днями позже, когда Аманда уехала, Агнесса последовала по привычному маршруту. Она шла по коридору, сосредоточенно размышляя, и вздрогнула, внезапно налетев на преграду.
— Ошиблась, дверью, красавица. Зайди лучше ко мне!
— Позвольте пройти, — сухо произнесла Агнесса, поднимая глаза. Мужчина, тот самый здоровенный тип, которого она видела в свой первый приезд сюда, смотрел на нее нагло и откровенно, и Агнесса, мигом почувствовав, что намерения его небезопасны, испугалась. Стараясь не выдать страха, она попыталась пройти, но огромная ручища преградила путь. Другой рукой мужчина уперся в стену и стоял так, словно выжидая. Агнесса была уверена, что если даже побежит назад, то будет немедленно схвачена этими грубыми лапами, способными без труда переломить ее пополам. Мужчина шумно дышал, вращая глазами, он был исполнен животной силы, и Агнесса поняла бесполезность уговоров.
Она облизнула губы — ей казалось, будто она уже слышит треск своих косточек.
— Что вы себе позволяете?! — собравшись с силами, повысив голос, произнесла она, но это высокомерие дамы по отношению к простолюдину пробудило у последнего злобную иронию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139