Девушка задумалась. Как она будет выглядеть в глазах этой, наверняка со вкусом одетой, элегантной молодой дамы? Американка! Наверное, заносчивая и своенравная! Миссис Макгилл сказала, что Джоан воспитывалась без матери, та умерла, когда девочке было пять лет. Отец впоследствии так и не женился и, хотя был постоянно занят делами, безмерно любил свою дочку, надо полагать, сильно ее баловал.Тина прошла в свою комнатку, разделась, аккуратно сложила одежду и, присев в одной ночной рубашке на край холодной постели, принялась расчесывать волосы, красивые длинные русые волосы, которые днем прятала в сетке: они не доставляли радости ни ей, ни другим, подобно тому как не приносят пользы деньги, которые скряга держит в тайнике.Тина вздохнула, а потом рука ее замедлила плавные движения и взгляд устремился в черное окно, в котором отражалась комната — темные стены, низкий потолок, тонкий дремлющий свет: все здесь было один к одному! Джоан из Сан-Франциско… Конечно, это очень большой город, но мир тесен — вдруг она знает что-нибудь о… И тут же в досаде тряхнула головой. Нет-нет, довольно! Гнать прошлое прочь, запереть двери и окна своей души! Но сердце ныло, ныло, не слушая голос разума.Почему случается так, что люди, причинившие нам боль, остаются безмерно желанными и дорогими?День, когда приехала Джоан, выдался на удивление светлым: вид бескрайней зелени лугов с поднявшимися шелестящими травами ласкал взор, теплый ветер разогнал тучи, и сразу стало легче на душе. Солнечный луч, как улыбка, согревает надолго, проникая сквозь все покровы в самое сердце.Миссис Макгилл, не зная точного времени приезда племянницы, не поехала ее встречать, а послала работника с двуколкой дежурить на станции.Тина видела с крыльца, как повозка остановилась возле ограды, на землю сошли две женщины, одна с ребенком на руках, и направились к дому. Первой шла молодая модно одетая темноволосая дама; разглядев ее туалет, Тина не пожалела, что немного оживила свое платье ворот ничком и манжетами из желтовато-белых плетеных ирландских кружев и надела серебряные серьги Дарлин, хотя одежда девушки все же не шла ни в какое сравнение с нарядом Джоан. На той был короткий бархатный черный жакет, синего цвета шелковое платье с отделкой из тонкой золотисто-желтой тесьмы и широким поясом, синяя шляпка с дымчатой вуалью и черные кружевные перчатки. Шею обвивал белый шарф, а из-под шуршащей при каждом шаге юбки выглядывали носки изрядно промокших замшевых туфелек с позолоченными пряжками.Миссис Макгилл с царственным видом сошла со ступенек.— Здравствуй, Джоан!Та наклонила голову, удивленно глядя на двух стоящих перед нею почти одинаково одетых женщин, старую и молодую, да и на сам дом. Возможно, она ожидала увидеть нечто гораздо более внушительное: какой-нибудь викторианский особняк в центре роскошного парка, толпу слуг, а тут был всего лишь деревенский дом, да еще в такой глуши. Обо всем, что к этому прилагалось, — богатых землях, огромных пастбищах, многочисленных отарах овец, — закоренелая горожанка, разумеется, не имела понятия.Спохватившись, Джоан с улыбкой подалась вперед.— Здравствуйте, тетя!Они неловко обнялись, прикоснувшись щеками.Тина, встретившись взглядом с большими карими глазами гостьи, приветливо кивнула.Джоан обернулась к своей служанке, молодой рослой крепкой девице с рыжими волосами и сонным лицом, державшей на руках маленькую девочку — самое прелестное в мире создание, которое Тине когда-либо доводилось видеть: с матово-смуглым личиком, большими черными глазами и темными локонами; схваченные на макушке розовым бантом, они задорно рассыпались по спине.— Мелисса, поздоровайся с тетей! Бетани, спустите ее на землю.Миссис Макгилл постаралась изобразить радость. Она не имела детей и, как ни странно, никогда не жалела об этом. Сейчас, в присутствии маленького существа, пожилая леди испытывала достаточную неловкость от незнания, что говорить и как себя вести, и по этой же причине — чувство опасения. Ей почему-то казалось: ребенок может прочитать тайные мысли, сокрытые под мантией притворства, невидимой остальным.— Иди ко мне! — позвала она малышку, но та испуганно прижалась к матери, вцепилась ручонками в ее юбку и захныкала.— Стесняется! — извиняющимся тоном пояснила Джоан и ласково обратилась к дочке: — Успокойся же, Мисси! Недаром папочка не хотел отпускать тебя в Австралию… Вообще-то она у меня послушная, просто устала с дороги, да и обстановка непривычная.— Конечно, после Сан-Франциско наши места — настоящая глушь! — слегка поджав губы, произнесла миссис Макгилл, готовая обидеться на замечание племянницы. — И вы…— О нет! — с приятной улыбкой на усталом лице перебила Джоан и при этом бросила понимающий взгляд на Тину, будто они уже были в чем-то заодно. — Напротив, я очень рада отвлечься от суеты. Мы редко бываем на природе.И, вынув из рукава шелковый платочек, принялась вытирать дочкины слезы. У Тины, наблюдавшей эту вполне обыденную сцену, защемило сердце. У Джоан есть ребенок, черноглазый, смуглолицый, прелестный ребенок…Прошли в дом. Работник внес чемоданы, и Джоан пожелала уложить девочку в постель, объяснив, что малышка не выспалась в дороге.Вернувшись, молодая женщина вручила тете привезенные из Америки подарки: вытканную бледно-голубым узором черную кашемировую шаль, жемчужный гарнитур и шкатулку красного дерева с позолоченными швейными принадлежностями.— Это от меня и от папы. Он передает вам привет, — сказала она.— Как Джон? — спросила миссис Макгилл, благосклонно принимая дары.— Спасибо, папа здоров. Много работает, как и прежде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183