Проснувшись на рассвете, они неожиданно для себя увидели, как прекрасен пейзаж. Близ реки росла высокая, налитая соком трава и множество цветов. На воде играли розоватые отблески зари. Ясин смотрел с удивлением и восторгом. Сколько влаги, какое буйство красок! А до пустыни – всего лишь два часа ходу!
Путники доели то, что осталось от вчерашнего ужина, и напились из ключа, который бил из-под корней большого дерева. Алим закончил первым и пошел набрать воды про запас. Вернувшись, он заметил, что мальчик не сводит с него пристального взгляда и в его красивых глазах переливается непонятное сияние.
– Ты правда мой отец? – застенчиво спросил Ясин.
Алим вспомнил свои слова и смутился. Почему-то вчера ему захотелось показать Амиру, что он обладает чем-то большим, чем тот. Не в смысле богатства, а в смысле обретения чего-то истинно человеческого – семьи, жены, детей.
Он присел на корточки, положил руки на плечи мальчика и заглянул ему в лицо.
– Твоя мать – моя жена, а ты – ее сын, значит, и мой тоже.
Сказав это, Алим испытал облегчение. Если он признает Ясина своим ребенком, не останется ни малейшей двусмысленности по поводу пребывания мальчика в доме. И Зюлейка, конечно, будет рада!
Они сели на лошадь и поехали вверх по течению Евфрата, а через некоторое время свернули в сторону Багдада.
Ясин был весел, он задавал множество вопросов, многие из которых развлекали Алима. Мальчик считал, что города построили джинны, и никак не ожидал, что человеческие руки могут возвести что-то подобное! Он не знал назначения многих вещей и живо интересовался всем, что видел. Алим убедился в том, что ребенок наблюдателен и умен, просто недостаточно развит в том смысле, в каком это применительно к жизни большого города.
Ясину казалось, что вокруг простирается бесконечный оазис. Как близость влаги меняет природу, одевая ее в пышную зелень, так и то, что он видел сейчас, изменяло его представление о мире. Он думал, что пустыня велика, а она оказалась мала – перед необъятными просторами, полными воды, растений, невиданных построек, красиво одетых людей и прочих чудес!
Мальчик верил в то, что его будущее окажется таким же непредсказуемым, интересным и ярким.
811 год, Багдад
Когда Ясин увидел опоясанный двойным кольцом высоких крепостных стен, – окруженный огромным рвом Багдад, покрытый бирюзовой черепицей купол халифского дворца, а после – бесчисленные улицы и бесконечные толпы народа, он долго не мог прийти в себя.
– Наверное, люди, которые здесь живут, очень счастливы? – наивно поинтересовался ребенок.
– О нет, далеко не все! – ответил Алим.
Он обдумывал встречу с женщинами. Что рассказать Джамиле об Амире, как выдержать возмущенные речи Зухры? Узнав о Ясине, она не станет молчать… А Зюлейка? Поправилась ли она?
Зюлейка выздоровела, она вышла им навстречу со слезами на глазах и не сразу осмелилась обнять Ясина, лишь смотрела на него с выражением счастливого неверия и глубокой любви.
– Ты помнишь меня, сынок?
Мальчик догадался, какого ответа ждет женщина, и с готовностью кивнул. Тогда Зюлейка самозабвенно обняла его и крепко прижала к себе.
– Как я счастлива! Теперь ты будешь жить со мной! Надеюсь, тебе понравится здесь. У тебя будет своя комната и все, что пожелаешь!
– Знаю, отец мне говорил.
– Отец?
Быстрый, испуганный взгляд женщины был подобен сверканию молнии. Алим улыбался растроганно и открыто.
– Я подумал, что это будет наилучшим выходом. Я готов стать его отцом. По-моему, Ясин не против. Мне кажется, мы хорошо понимаем друг друга.
Не выдержав, Зюлейка с громким плачем повалилась в ноги мужу. Когда-то она так же ползала перед человеком, который отказался признать ее ребенка.
– Перестань, – мягко произнес Алим, поднимая ее, – это не жертва. Это просто… долг любви. – Он обнял жену, зарылся лицом в ее волосы и прошептал: – Не представляешь, как я по тебе соскучился!
Молодой человек знал, что им не скоро удастся остаться наедине. Разговор с Джамилей и Зухрой отнимет много времени и сил.
И он не ошибся: последняя поджидала его в саду. Когда Зюлейка увела Ясина в дом, Зухра подошла к Алиму и пригласила его в беседку с явным намерением завести серьезный разговор.
Его поразил вид матери Амира. Лицо было бледно, в глазах стыл ледяной холод.
– Что это за ребенок? – глухо спросила она.
Впервые после смерти отца Алим почувствовал себя так, как чувствовал в детстве. Тогда он боялся эту женщину, боялся ее голоса, взгляда, слов, прикосновения цепких пальцев. Он сбросил цепи страха, лишь, когда стал хозяином дома. Но сейчас…
– Это… сын Зюлейки.
– Сын Зюлейки? У нее есть сын?!
– Да. Когда мы встретились, Зюлейка была вдовой. Когда мы поженились, мальчик остался в пустыне. Теперь я решил привезти его в Багдад.
Женщина долго смотрела на Алима как на помешанного, потом отчеканила:
– Он будет жить в этом доме? В нашей семье?!
– Да. Я собираюсь его усыновить.
Зухра пошатнулась и схватилась рукой за переплет беседки. Ее дыхание стало тяжелым и прерывистым, будто она долго бежала от чего-то ужасного. Женщина смотрела так, словно на ее глазах внезапно рухнуло нечто такое, что составляло основу жизни. А потом вдруг заговорила с Алимом, как не говорила ни разу в жизни. Ее голос звучал по-человечески проникновенно, и в нем не было ни презрения, ни насмешки, ни скрытой злобы.
– Прошу тебя, заклинаю, Алим! Вспомни, что записано в Коране: «Аллах не сделал ваших приемышей вашими сыновьями, это – только ваше слово в ваших устах, а Аллах знает истину!» У тебя еще нет детей; если ты узаконишь этого мальчика, то он, как старший сын, унаследует все, что принадлежит роду Бархи – состояние, имя!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74