На Киприане были короткие замшевые сапоги, темные брюки, красиво облегавшие длинные стройные ноги, и короткий кожаный камзол, надетый поверх тонкой льняной рубашки и подчеркивавший ширину его груди и плеч. На мужественном лице сверкали темно-синие глаза, и ветер играл его мягкими волосами.
Она постаралась скрыть свое смятение.
— Где же мы причалим? — спросила Элиза, от души надеясь, что этот вопрос прозвучит достаточно нейтрально и не выдаст ее заинтересованности.
— На Олдерни. Я там живу.
Это заставило ее вновь взглянуть на него.
— Живете? — вырвалось у Элизы.
Ко всем разноречивым чувствам, владевшими ею, теперь присоединилась паника.
— А вы думали, что я все свое время провожу на корабле?
— Я вообще об этом не думала, — нахмурилась Элиза. — Но… зачем вы везете нас к себе домой?
— Я полагаю, что вы найдете мое жилище весьма комфортабельным, — сказал Киприан, не ответив на ее последний вопрос. — Оно несколько напоминает виллу, которую вы снимали на Мадейре, хотя, возможно, и не такое роскошное.
Напоминает их виллу на Мадейре? Брови Элизы поползли вверх.
— Разве вы видели нашу виллу?
Он повернулся так, чтобы смотреть ей в лицо, опершись спиной на широкий деревянный поручень и широко расставив ноги для устойчивости.
— Я должен был знать все о вашей жизни, прежде чем доставить вас на свой корабль.
— Вы хотите сказать — о жизни Обри? — спросила она довольно едко.
Киприан слегка наклонил голову в знак согласия:
— Да, конечно. Но теперь, пожалуй, меня больше интересуете вы.
Странно, как весь корабль не вспыхнул в этот момент, словно пучок соломы, мельком подумала Элиза, перехватив устремленный на нее пылающий взгляд Киприана. В ее сердце, во всяком случае, эти слова мгновенно разожгли настоящий пожар. И не только в сердце, но и в том, другом месте, которого он касался в прошлый раз и откуда разливались по телу те непереносимо, мучительно сладостные ощущения.
Не без труда она заставила себя оторвать взгляд от его лица и уставилась в пространство. Море и небо простирались перед ее глазами, но Элиза видела перед собой только Киприана.
— Я вас… не понимаю, — беспомощно произнесла она наконец, не зная толком, что еще сказать. Каждым нервом она ощущала его близость, и это мешало ей сосредоточиться.
— Тут нечего понимать, просто я тосковал о вас всю последнюю неделю.
В ушах Элизы громом отдавался стук ее сердца.
— Тосковали? Но я… ведь я все время была здесь, — прошептала она.
Он присел перед ней на корточки и взял ее руки в свои. Глаза их встретились — и сказали друг другу так много…
— Разве есть причина быть врозь, когда мы оба хотим быть вместе?
Как могла Элиза отрицать это? Но все-таки — скорее по привычке, чем по необходимости, — она попыталась возразить ему.
— А как же Обри? — спросила она. — Обри и ваша месть его отцу?
— Это не имеет значения.
Элиза тряхнула головой, стараясь вновь обрести ясность мысли, но это нисколько не помогло. Она просто не могла думать рационально, пока ее руки чувствовали тепло его рук, а ее глаза — силу его взгляда.
— Это имеет значение.
— Ну хорошо, имеет. Но это никак не связано с тем, как я отношусь к вам.
— А как… вы ко мне относитесь? — шепнула она, одновременно и боясь, и отчаянно желая услышать его ответ.
Киприан задумался лишь на минуту. Последняя неделя тянулась для него мучительно долго. Совершенно невыносимо было постоянно видеть Элизу совсем рядом и не иметь возможности прикоснуться к ней. Киприан старался ухаживать за ней по всем правилам, делал ей подарки, заботился о ней, оказывал разные мелкие услуги. Он хотел пробудить в ней желание, чтобы она как можно скорее стала такой женщиной, какую он открыл в ней, но очень скоро ему стало ясно, что этим он обрек себя на невыразимо тяжкие мучения. Стоило ему взять ее за руки и заглянуть в серые выразительные глаза, как он совершенно потерял голову.
— Я без ума от вас, Элиза. Я безумно хочу, чтобы вы были со мной, чтобы мы занимались любовью.
Он услышал, как у нее перехватило дыхание. Глаза ее потемнели.
— Я… — Она сделала новую попытку вдохнуть. — Я не знаю…
На лице ее он увидел нерешительность. И томление. Она хотела его, действительно хотела, но боялась признаться в этом.
— Идем. — Киприан поднялся на ноги и, положив руку на изгиб ее бедра, подтолкнул в сторону люка, ведущего к его каюте. От его прикосновения Элиза невольно напряглась, но сопротивляться не стала.
Тем временем ветер задул сильнее, обдавая их ледяным дыханием зимы. Солнце скрылось за тучами, весь мир окрасился в холодные серовато-сизые тона, а на горизонте, где небо и море почти слились между собой, клубилась свинцовая мгла, но внутри Киприана пылал почти невыносимый жар. Эта приличная во всех отношениях молодая леди, благонравная особа, принадлежащая к одной из лучших семей Англии, хотела его, Киприана Дэйра! Пирата и похитителя детей, мрачного мстителя и бессовестного развратника. И такому человеку она готова была отдать свою девственность. И он был готов сделать все, чтобы она никогда об этом не пожалела!
Их последняя встреча была только намеком на то, что может произойти между ними дальше, и, как он надеялся, этот намек достаточно раздразнил ее аппетит.
Но они не успели дойти и до каюты. Едва они спустились с палубы в нижний коридор, как Киприан не выдержал. Грубо схватив ее за плечи, он развернул ее и с силой прижал спиной к дощатой переборке.
— Я горю… — пробормотал он, отыскивая ее губы с не терпящей отказа настойчивостью. — Проклятье, я весь горю!..
Судя по тому, как отреагировала Элиза, она горела не слабее его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113