Майлз обнимал ее, и все казалось таким надежным и прочным. Но Алекс знала: желание ее никогда не сбудется. Даже штормовые волны не смыли призрак Диего, стоявший между Александрой и Кроссом.
И словно прочитав ее мысли, Майлз смущенно опустил руки, а через мгновение и радуга пропала, оставив небо таким же одиноким и покинутым, какими чувствовали себя Алекс и Майлз.
Глава 26
Александра опустила глаза. Простиравшийся перед ней остров, покрытый роскошной зеленью, слишком напоминал Тенерифе. Острой болью пронзила ее мысль о том, что этот остров — конечный пункт путешествия и разлука с Майлзом неминуема и близка, гораздо ближе, чем это казалось обоим.
Нанесенные штормом повреждения оказались настолько серьезными, что плыть в Чарлстон не представлялось возможным. Корабль отнесло на юг, и Майлз принял единственно верное решение — взять курс на Ямайку.
— А как же Чарлстон? — спросила Александра.
Измотанный борьбой со стихией, слишком уставший для того, чтобы подбирать нужные слова, Майлз, неправильно истолковавший вопрос, хмуро ответил:
— Мадам, если вам не терпится со мной расстаться, почему бы вам не попробовать добраться до Чарлстона вплавь?! — Тут же спохватившись, Майлз добавил, смягчившись: — Прости, я не должен был этого говорить. На самом деле так будет даже лучше. В Кингстоне у меня есть родственники, ты у них остановишься. На Ямайку британские корабли заходят чаще, чем в Чарлстон, так что тебе ждать не придется.
Алекс, гордо вскинув голову, не желая выдавать своей боли, ответила:
— Из всего сказанного вами, капитан, я делаю лишь тот вывод, что Ямайка, являющаяся колонией Британии, — опасное место для вас.
Как обычно, Алекс думала в первую очередь о других. В который раз Майлз молча выругал себя за несдержанность.
— Не беспокойся, Александра. Кингстон — настоящий рай для каперов. Властям Ямайки все равно, какой стране принадлежит то или иное судно, главное — сколько на нем добра.
На этом тема была закрыта. Разговор зашел о том, на какой срок придется задержаться в Кингстоне, чтобы заменить поврежденную мачту, и Алекс незаметно удалилась к себе. Еще долго из-за перегородки доносились голоса. Под приглушенный гул Александра уснула.
Взамен изодранных на уцелевшие мачты водрузили запасные паруса, и корабль медленно, но верно приближался к острову. Лишь на седьмые сутки после шторма рано утром раздался крик дозорного: «Земля!» — и настроение Алекс, и без того не очень радужное, окончательно испортилось. По указанию Майлза Оги принес ей саквояж, достаточно вместительный. Восемь новых платьев и к каждому соответствующее белье, прекрасно сшитое из самого лучшего материала; теплый плащ, который едва ли мог ей понадобиться в этом жарком климате; туалетный прибор, некогда принадлежавший Джудсону, и бриллиантовые броши Ари-паши. Жемчуг и прочие драгоценные камни, украшавшие золотые шелка ее пришедшего в негодность свадебного наряда, были уложены на дно саквояжа в наскоро сшитом бархатном мешочке.
Погруженная в печаль, Алекс покинула палубу, решив дожидаться прибытия в Кингстон у себя в каюте. Сменив платье из бледно-голубого шелка на желтый дорожный костюм, она села на кровать и стала ждать.
Алекс оставалось лишь гадать, о каких родственниках в Кингстоне говорил Майлз. Любопытство ее оставалось неутоленным — с тех пор как они вдвоем с Кроссом любовались радугой на палубе после урагана, им так и не удалось поговорить. Это не значит, что они старательно избегали друг друга, как раньше. Они поддерживали вполне дружеские отношения, но оба с горечью сознавали: ни на что, кроме дружбы и взаимопонимания, они рассчитывать не могут.
Алекс чувствовала, как замедлял ход корабль при входе в глубокие воды гавани, сознавая, что с минуты на минуту за ней зайдут и с этого мгновения она будет вычеркнута из жизни Майлза Кросса навсегда. Сидя на краю койки в напряженном ожидании, она испытывала чувство, весьма напоминавшее то, что ей довелось пережить во время урагана: ожидание неминуемой гибели, будто бездна вот-вот сомкнется над ее головой.
Послышался стук в дверь. Александра поднялась, полагая, что к ней зашел Майлз попрощаться. Если бы у нее была возможность сбежать, каким-то чудом улетучиться! Оказаться где угодно и перед лицом чего угодно, лишь бы не говорить это проклятое «прости»!
Однако у нее не было крыльев, и она не была волшебницей, и ей не оставалось ничего другого, как лицом к лицу встретить реальность. Расправив дорожный костюм, она подошла к двери. Когда, открыв ее, Алекс увидела Иезекииля, она не знала, радоваться или огорчаться.
Копели и раньше не отличался дородностью, теперь же, после шести месяцев плавания и непрерывной пытки морской болезнью, когда он съедал не более того, что необходимо для поддержания жизненных сил малютки Цезаря, он, как никогда, напоминал копье. Лицо Копели исхудало донельзя и имело сероватый нездоровый оттенок. Внезапно ей стало жаль этого пожилого несчастного мужчину и стыдно за себя, так мало сделавшую для того, чтобы хоть чем-нибудь скрасить ему пребывание на корабле.
— Пожалуйста, заходите, — предложила она, пропуская доктора в каюту.
Им предстояло проделать длинный путь обратно, в Англию, так что быть по крайней мере просто вежливой с ним представлялось необходимым.
— Благодарю, моя дорогая. — Копели был, как всегда, высокомерен.
Он вошел в каюту и, усевшись на койку, выжидательно посмотрел на девушку.
— Вам лучше? — учтиво спросила Алекс, словно не замечая невоспитанности гостя.
— Немного. Последние несколько дней я чувствую себя чуть лучше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134