Ты искал удовлетворение. Согласие. Покой. Может быть, небольшой кусочек счастья. Но такие вещи приходят от любви, от общения и понимания, Лукас.– Я знаю, – тихо сказал он.– И даже не пытайся мне объяснять, что найти Сайласа Скотта – твой долг. Твои оправдания уже протерлись до дыр. Ты просто убегаешь, и в конце концов тебе придется остановиться.– Я знаю, – повторил Лукас уже чуть громче, хотя с той минуты, как они вошли в камеру, оба говорили только шепотом.Меган хотела продолжать и осеклась, посмотрев на него первый раз с момента его появления здесь.– Ты сказал, что знаешь? – Он кивнул.– Знаешь – что? – спросила она боязливо.– Я знаю, что ты права, Меган. Каждое сказанное тобой слово – правда. Почему, ты думаешь, я вернулся?– О, нет! – еле выдохнула она. – Ты убил Сайласа Скотта, не так ли? Ты наконец нашел его и убил.– Я хотел, – сказал Лукас сквозь стиснутые зубы. – Но не убил.У нее вырвался вздох облегчения.– Тогда почему ты вернулся? – спросила она, складывая руки под грудью. – Чувствовал себя виноватым, что оставил меня здесь одну ожидать петлю палача?– Нет, я вернулся, потому что я люблю тебя, – сказал Лукас как нечто само собой разумеющееся.Она окаменела, ошеломленная его признанием. В ее расширившихся глазах сквозило недоверие. Он, вероятно, думает, что ей достаточно одного его чиха, чтобы упасть от счастья.– Помнишь, что ты сказала мне в ту ночь, когда мы разбили лагерь у Коттон-Ривер?– Нет, не помню, – сказала она, прищурясь, хотя по ней было видно, что помнила.– Ты сказала, что зимой розы покрыты снегом и закованы в лед. Что каждую весну солнце заставляет таять лед и розы вновь зацветают, такие же большие и прекрасные, как прежде. – Лукас подошел ближе и положил ладони ей на руки. – И тогда ты сказала, что мое сердце похоже на те розы. Во мне сосредоточилось столько боли и ненависти, что я считал себя почти мертвым. Но потом я встретил тебя, и ты, так же как солнце, растопила лед в моем сердце. Я люблю тебя, Меган. Наконец мою твердую черепушку прошибло. Слава Богу, что до меня дошли твои слова. Я не столько жажду возмездия, сколько пытаюсь найти успокоение. Но я не обрету его, убив Сайласа Скотта.– Я рада, что ты в конце концов образумился, Лукас, – сказала Меган.Слезы потекли из ее глаз, но она не сделала никакого движения, чтобы обнять его.Он удивленно смотрел на нее:– Как же так?! Ты не собираешься меня обнять и сказать, как сильно тебе меня не хватало?У нее вырвался непонятный звук, отчасти напоминающий чих, отчасти презрительное фырканье.– Похоже, не до смерти.И такие слова говорит она – мягкая, женственная, любящая, трепетная! Стремительно ускользающий образ рассеялся подобно туману над озером в теплый летний день.– И это все, что ты можешь мне сказать, Меган? – спросил Лукас. Сдвинувшиеся к переносице брови и опустившиеся уголки рта сделали его насупившимся и хмурым. – Я ехал без остановки день и ночь, чтобы остаться с тобой. И ты говоришь мне такие слова?– Совершенно верно, – подтвердила Меган.Он отчаянна затряс головой, словно хотел ее прочистить.– Я сказал, что люблю тебя. Ты что, не слышала?– Слышала, – горделиво ответила она. – Просто теперь твое признание уже не имеет значения.Лукас чуть слышно бормотал, себе под нос. Во что она его превратила? Из мужчины ее мечты он превратился в навоз, который она соскребала с башмаков, словно после прогулки по коровьему пастбищу. Как так случилось?– Господи, да что стряслось? – вырвалось у него.Но, увидев, как выпрямилась ее спина, Лукас понял, что дела его плохи.– Я остаюсь в тюрьме, а ты уезжай. – Но он не уступал.– Черт подери! Я никуда не уеду, пока ты не скажешь мне, что происходит.– Ничего не происходит, Лукас. А теперь извини, я хочу еще поспать.– Неделю назад ты говорила, что любишь меня. И молила, чтобы я не уезжал.– Я никогда не молила, – возразила Меган.Не обращая внимания на ее замечание, он продолжал:– А сейчас ведешь себя так, будто я самый никчемный человек в мире и глаза бы твои на меня не глядели.– Так и есть.– Почему? Я люблю тебя, ведь я сказал тебе. Что ты еще от меня хочешь?Она засмеялась, отрывисто, с надрывом.– Ты в самом деле хочешь знать?– Да! – Черт возьми, он действительно хотел понять, что происходит.– Хорошо, я скажу тебе. Я хочу, чтобы для тебя не было никого и ничего важнее меня.– Ты и есть самое важное в моей жизни, – сказал Лукас как само собой разумеющийся факт.– Нет. Ты говоришь неправду. Иначе ты не уехал бы вновь за Сайласом Скоттом.– Ты знаешь, почему я уехал, Меган.– Да, знаю. И понимаю. Но одного я не понимаю, – здесь она сделала особое ударение, – как ты можешь меня любить и по-прежнему считать, что я виновна в похищении денег?– Только и всего? – У него расширились глаза. – Из-за дурацких денег весь сыр-бор?Меган возмущенно фыркнула. Досада прямо-таки сочилась из всех ее пор, когда она принялась мерить шагами небольшую комнату.– Нет, Лукас. Не из-за денег. Дело в доверии. Ты не веришь тому, что тебе говорит другой человек, даже если логика подсказывает, что он может говорить правду. Ты провозглашаешь, что любишь меня, но наверняка мне не веришь. Как и не верил, когда я доказывала тебе, что не имею ничего общего с грабителями. Ты ни разу не выступил против Брандта, зная, что он собирается посадить меня в тюрьму.– Когда Брандт нанимал меня выслеживать бандитов, он объяснил мне, что ты их главарь. Поэтому, застав тебя с ними, я был обязан тебя задержать. Пойми меня, Меган.Ей стоило больших усилий не ударить его, ее всю трясло от напряжения. Она сделала глубокий вдох и предприняла новую попытку.– Да, Лукас. Да. Ты выполнял свои обязательства перед Брандтом и «Юнион Пасифик».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90