– Я думала, они уже вернулись. – Ингрид свернула к двери. – Но я посмотрю. О, да… я посмотрю…
Хихикая, она вышла из зала.
Гуннхильд вскинула брови.
– Мне показалось, – спросила она у Ивейны, – или Ингрид сегодня глупее обычного?
– Ингрид очень испугалась, Гуннхильд. Она чуть не упала в огонь.
– Гм. От этой старой дуры нет никакого проку. А теперь… – Она повернулась к рабыням.
Ивейна решила укрыться в спальне до возвращения Рорика. Жестокость Гуннхильд и непонятная болтовня Ингрид окончательно испортили ей настроение.
Поминальный пир почти закончился, когда Ивейна вдруг заметила, что Ингрид нет на ее обычном месте на женской скамье. Это открытие так ее потрясло, что она даже про Рорика забыла.
Вот чем хорошо сидеть на женской скамье на этом мужском пиру. Она могла сколько душе угодно любоваться своим мужем, выслушивая, как гости, один за другим, вспоминают о подвигах или ошибках Эгиля и сопровождают свои рассказы громким смехом или возгласами одобрения.
Но теперь, когда рабы принялись убирать со стола, а гости начали искать плащи и шапки, Ивейна безуспешно пыталась вспомнить, заходила ли Ингрид в зал.
Ярл, сидящий рядом с Рориком, хлопнул его по плечу и весело воскликнул:
– Уж теперь-то ты от участия в тинге не отвертишься. Не придется тебе больше ходить в Англию каждое лето.
– Не спеши, Ингвар, – возразила Гуннхильд. – Рорик скорее снова уйдет в море, чем останется ярлом в Эйнарвике.
Вроде бы причин для беспокойства не было, но Ивейну охватило неприятное предчувствие. Когда Рорик прервал тишину, она чудом не вздрогнула.
– Почему, Гуннхильд?
Гуннхильд развела руками.
– Потому что, Рорик, только истинный сын своего отца, может стать его наследником.
На этот раз тишина была мертвой. Только через несколько мгновений Торольв вскочил на ноги.
– Что за шутки, Гуннхильд? Ты…
Рорик жестом велел ему замолчать. Он наклонился вперед, глядя прищуренными глазами в лицо своей мачехи.
– Объяснись, Гуннхильд. Если сможешь.
– Я-то смогу, Рорик, но захочешь ли ты выслушать меня в присутствии гостей?
Пожилой норвежец в богато расшитой и отделанной мехом тунике выпрямился и властно произнес.
– Если ты оспариваешь права Рорика на наследство, Гуннхильд, то должна высказаться при свидетелях.
– Я настаиваю на этом. – Рорик поднялся и кивнул в ответ. – Рагнар, я прошу вас с Ингваром остаться. Как ни жаль, остальным придется уйти, – добавил он, повысив голос. – Я благодарен вам за то, что вы почтили память моего отца и наш дом своим присутствием.
Гости дружно встали, пряча любопытство под маской вежливости. Гуннхильд, не обращая внимания на недоуменные взгляды, продолжала сидеть, сложа руки и чопорно улыбаясь. По мнению Ивейны, она походила на кошку, попавшую на сыроварню.
Рабов тоже отпустили, но Ивейна успела схватить за руку проходившую мимо Анну.
– Попытайся отыскать Ингрид, – прошептала она.
Рорик снова сел и обменялся парой слов с Торольвом, который встал со скамьи и занял место рядом с другом. Рагнар и Ингвар уселись напротив. Ухмыляющийся Оттар остался в дальнем углу зала.
– Можешь начинать, Гуннхильд. – Рорик взглянул на мачеху холодными серыми глазами.
– Тебе будет очень любопытно, Рорик. Это касается твоей матери.
Рорик нахмурился.
– Что ты знаешь о моей матери? Она умерла задолго до того, как ты приехала в Эйнарвик.
– Верно, – сурово произнес Рагнар. – И когда ты вышла замуж за Эгиля, здесь не осталось никого, кто помнил бы мать Рорика.
– Кроме Ингрид, – возразила Гуннхильд.
– Если это женские сплетни, – проворчал Ингвар, – мы не обязаны их выслушивать.
– Не сплетни, сударь мой, а правда. – Гуннхильд встала и, повернувшись к пожилым ярлам, сложила руки в мольбе. – Я взываю к вам, судари. Мы с моим сыном стали жертвой ужасной несправедливости. Не Рорик должен унаследовать кресло своего отца, а Оттар, законный сын. Мать Рорика не была замужем за Эгилем.
– Ну и что? – воскликнул Торольв.
Ивейна скользнула взглядом по лицам присутствующих. Рорик не сводил с мачехи прищуренных глаз. Два пожилых ярла хранили спокойствие. Оттар сидел, развалясь на скамье, но глаза его выдавали. Он смотрел на Рорика с такой злобной радостью, что у девушки мороз пробежал по коже.
– Не вижу причин для волнения, – заметил Рагнар. – Сын наложницы считается законным и имеет право унаследовать земли отца.
Ингвар кивнул.
– Согласен. Какая разница, была ли мать Рорика наложницей или женой?
– Разница есть, – заявила Гуннхильд, забыв о роли обиженной вдовы. – Оттар должен стать ярлом Эйнарвика. И не только…
– Довольно! Ты слишком торопишься, Гуннхильд. – Рагнар сдвинул кустистые брови. – Как я понял, только какая-то старуха может подтвердить эту историю тридцатилетней давности. Рорик, Эгиль ничего тебе не говорил о положении твоей матери?
– Он ни разу не упомянул о ней, – медленно произнес Рорик. – Пока я не привел в дом жену. Но и тогда он сказал лишь, что любил ее.
– Любил! – Гуннхильд с яростью взглянула на Ивейну. – Что этот бесчувственный старик знал о любви? Он женился на мне по расчету и даже не хотел, чтобы я от него забеременела. – На ее губах появилась злобная усмешка. – Теперь я понимаю, он рассчитывал, что его ублюдок будет единственным наследником. И он еще говорил о чести.
– Эгиль понимал, что такое честь, Гуннхильд. Слишком хорошо понимал, чтобы довериться рабыне. Если Ингрид знала, что моя мать была наложницей, почему она не сказала этого раньше?
– Вот именно, – согласился Рагнар. – Эгиль не стал бы откровенничать с рабыней, оставив сына в неведении. Эта женщина лжет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63