Убивать их столь же бессмысленно, как пытаться убить каждого, кто осмелится с любовью взглянуть на луну.— Тем не менее, если бы вы были графом Гонсальво, вы бы попытались, — старая дама стояла на своем, хотя в ее выцветших глазах мелькнуло нечто похожее на понимание.— Как я могу? — жалобно спросил Рефухио, изображая искренность. — Пролить кровь сына человека, пригласившего меня под свой кров, будет бесчестным поступком. Кроме того, я не думаю, что губернатор будет в восторге, если его бал завершится кровопролитием.— Кровь, которая прольется, может быть и вашей, — горячо воскликнул Филипп за спиной Рефухио.— Может, если у вас достанет ловкости, — вежливо ответил тот.— У меня хватит и ловкости, и силы. Что можете вы поставить против? — воинственно спросил побагровевший Филипп. Его взгляд скользнул по матери и отцу, беседовавшим в дальнем конце комнаты, и вновь уперся в Рефухио.— Вы ждете, что моя Венера будет наградой победителю? Это вульгарно, и к тому же она, без сомнения, на это не согласится.— Соглашусь, — заявила Пилар, и оба соперника с подозрением взглянули на нее.— Уверяю тебя, можешь не бояться расплаты за мой проигрыш, — весело сказал Рефухио. Он посмотрел туда, где стояли Чарро и Энрике.Пилар заметила их взгляды, и выглядело это так, будто они договорились о чем-то.Ее пронизала дрожь, она была в ужасе. Рефухио, несомненно, что-то задумал, но что?! Она хотела бы знать, какая роль была отведена ей, осложнило ее согласие его задачу или, наоборот, облегчило. Она думала, что, скорее всего, верно последнее, но до конца постигнуть причудливый полет его мысли Пилар не могла.— Я не боюсь, — тихо и нерешительно проговорила она.— Как приятно.— Но не для меня, — заявил Филипп Гевара. — Я требую удовлетворения.— И я, — мгновенно сказал Чарро.— И я, — поддержал его Энрике, довольно точно скопировав непроницаемое выражение лица Рефухио. — Была задета наша честь, равно как и честь мужчин острова Сантьяго-де-Куба. Мы требуем удовлетворения.— Нет. — Глаза Пилар расширились от страха, когда она поняла, какой оборот принимает дело. — Я не желаю участвовать в подобных безумствах.— Да! — пылко заявил Энрике. — Разве я не был оскорблен наряду с лошадьми и женщинами этого острова?— Лошадьми? — в замешательстве переспросила дама, начавшая роковой разговор.Рефухио покачал головой:— Это становится смешным. Драться на дуэли со всеми вами скучно и утомительно. Кроме того, что мы сможем этим доказать? Я не хочу быть обвинен в столь явном неуважении к гостеприимству.— Это ваш долг, — произнес Филипп. — Теперь отказ покроет вас позором.Рефухио притворно вздохнул:— Я не нуждаюсь в еще большем позоре. Но как воспримут это губернатор и гости? Что скажете вы общественному суду? Нам нужен турнир, который бы показал, насколько .умело каждый владеет оружием.— Турнир? — с отвращением переспросил Филипп.— Именно так. Разве вас не прельщает возможность продемонстрировать вашу ловкость перед обществом, покрасоваться перед дамами?В глазах юноши мелькнуло подозрение. Он решительно покачал головой:— Устройство турнира требует слишком много времени. Сейчас я требую дуэли.— Что нужно для турнира? — не сдавался Рефухио. — У нас впереди ночь, а берег моря усыпан чистым песком. У нас есть люди, лошади и шпаги, светить нам будет луна. Перспективы открываются блестящие, и все, что мешает нам, — ваша нерешительность.— Вы сказали — сегодня ночью?— Прекрасное время! Что может быть лучше? Мы соберемся после бала, чтобы не оскорбить губернатора.— Но в чем честь победителя?— В том же, что и в битве: победа над врагом.— Вы участвуете?— Сочту за честь. — Рефухио поклонился, блеснув золотым шнуром на накидке.Заговорил Чарро:— В чем будем состязаться — в фехтовании или в верховой езде?— Разве необходимо выбирать? Турнир всегда был состязанием и в том, и в другом, игрой в войну.Гости перешептывались между собой. По донесшимся из толпы фразам было понятно, что большинство гостей сочло турнир лишь отговоркой графа, удачным предлогом, придуманным им, чтобы иметь возможность расправиться с поклонником своей любовницы.— Мне это не нравится, — заявила Пилар, в ужасе вскакивая на ноги.— А мне нравится. — Глаза Рефухио вызывающе сверкнули. — И ты будешь не призом в этом состязании, а судьей его. Что может быть лучше настоящей богини луны, наичестнейшей, неподкупной и бесконечно снисходительной.— Прекрати, — потребовала она. — В этом нет необходимости.— Необходимость есть, разве ты не видишь? Нужно доказать всем, сколь высоко я ценю мою Венеру. Нужно доказать всем, что я именно тот, за кого себя выдаю. Доказать это всем. И себе, — последние слова он произнес так тихо, что их не слышал никто, кроме нее. Так же тихо она призналась:— Я ровным счетом ничего не смыслю в этом.— Ничего? Проигравший виден, иначе и быть не может. Твой взгляд и твое благоволение нам нужны больше, чем беспристрастный суд. И ты, моя милая Венера, в отличие от богини правосудия, не слепа. ГЛАВА 11 Слух о намечающемся состязании быстро облетел бальный зал. Сеньора Гевара тревожно вскрикнула, услышав эту потрясающую новость, но большая часть гостей восприняла ее с восхищением и энтузиазмом. Гости губернатора были так озабочены предстоящим соревнованием, что полуночное срывание масок прошло как обычная формальность, ритуал, означающий начало нового развлечения, а не конец карнавала. Без сомнения, Рефухио на это и рассчитывал, хотя вряд ли шумиха вокруг турнира была поднята ради этого.Рефухио со своими людьми и Филипп с товарищами покинули бал сразу же после того, как были сброшены маски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116