— Президент Никарагуа — Ривас, — напомнила она ему.
— Да, но мы все знаем, у кого здесь власть, — сказал майор, пожав плечами.
Это было слишком точно, чтобы отрицать.
— Мужчины, которые записываются в солдаты-колонисты, принимают клятву верности, — напомнила Элеонора.
— Что не делает их никарагуанцами.
— Не делает? Я не уверена в правильности такой постановки вопроса. Я думала, что идея заключается в том, чтобы, завладев этой землей, создать здесь новую, более обеспеченную жизнь.
— В Центральной Америке? Присоединить эту страну к Соединенным Штатам, как Техас или Калифорнию? В конечном итоге, разве не такова цель? Не должны ли мы по-прежнему хранить верность стране, которая в конце концов поглотит и эту?
— Я сомневаюсь, что настоящие граждане Никарагуа смотрят на все так же как вы, — ответила Элеонора, останавливаясь недалеко от охранников возле входа в особняк и поворачиваясь с улыбкой к майору и Мейзи, тихо и безучастно стоявшей за его спиной.
— О, прекрасно, — сказал Невилл, беря ее за руку с выражением насмешливого удивления в бледных голубых глазах. — Верность — прекрасное качество, особенно в женщине.
Глава 12
Грант еще не вернулся из Дома правительства и даже, как сказала сеньора, не появлялся среди дня, чтобы поесть, хотя она все приготовила. Это была хорошая новость, ибо Элеонора сомневалась, что он придет в восторг от ее занятий. Она очень устала и с облегчением подумала: «Вот и хорошо, ничего не надо объяснять». Несмотря на жару, Элеонора вскипятила воду, чтобы принять горячую ванну. Она втиснулась в узкий бак, несколько раз намылилась и даже вымыла волосы, чтобы избавиться от больничного запаха. Когда Элеонора закончила купание, Гранта все еще не было. Она села за стол, распустив по плечам волосы, чтобы они поскорее высохли, придвинула к себе лист бумаги и взяла перо. Надо было как-то сформулировать просьбу к генералу посетить представление «Школы злословия». Что бы такое написать?
Нахмурившись, она водила пером по подбородку. Составить письмо как приглашение и выразить надежду, что он посетит премьеру? Но Элеонора сомневалась, что на него подействует просто просьба о присутствии, без объяснений. Самое лучшее, конечно, все изложить как есть. Но, с другой стороны, какой смысл описывать в деталях ужасы больницы? К тому же госпиталь ничем не отличается от других ему подобных, и может быть, этот даже лучше, поскольку доктор Джоунс не слишком-то следует принятым традициям и понимает необходимость перемен. Нет, она никоим образом не должна опорочить репутацию хирурга, в письме не будет даже намека на жалобу. Конечно, лучше всего поговорить с генералом Уокером. Но она не могла быть уверена, что он захочет встретиться с ней. Судя по тому, как долго находится у него Грант, вряд ли ему понравится, что его отвлекают по столь незначительному поводу. Вздохнув, она принялась писать.
О появлении Гранта посреди ночи возвестил шумный плеск воды в баке, оставленном для него. Спросонок Элеонора посмотрела на него даже немного раздраженно. Он выглядел, как человек, хорошо пообедавший в веселой компании и желающий развлечься перед сном. Сжав губы, она натянула на голову простыню, защищаясь от желто-оранжевого света свечи.
Распространяя приятный аромат розового мыла, Грант принялся искать ее под простыней.
— О, Грант, — запротестовала Элеонора, когда он повернул ее к себе. Но нежность и терпение требовали вознаграждения, и трудно было ему отказать.
Обнаружив утром на заре, что Грант уже ушел, Элеонора отправила одного из охранников, приставленных Луисом, в Дом правительства с запиской к генералу. Ответом явился его визит собственной персоной. Он вошел в госпиталь быстрой, нервной походкой, когда она помогала врачу в утреннем обходе больных, нуждающихся в свежей перевязке.
Несколько секунд доктор Джоунс простоял как вкопанный, прежде чем двинулся навстречу Уокеру, дабы выразить свое еле скрываемое удовлетворение оттого, что генерал нашел время лично посетить людей, пострадавших за его дело. Элеонора не решилась сама выйти вперед, увидев высокую фигуру полковника Фаррелла, шедшего по центральному проходу с полудюжиной молодых офицеров, следовавших за ним. Когда он нашел ее глазами, его взгляд был хмурым. Элеонора прочла в нем неудовольствие и почувствовала себя несчастной. Опустив глаза, она продолжила свое занятие.
Врач повел своего начальника в долгую экскурсию по госпиталю. Уокер с тщательностью человека, имеющего профессиональное отношение к медицине, забрасывал доктора многочисленными вопросами о снабжении, процедурах, инструментах, количестве больных, о том, какого типа раны преобладают и в каких масштабах, какой процент раненых возвращается в строй, и к тому времени, когда они закончили, доктор Джоунс, весь взмокший, обтирал лицо носовым платком. Похоже, он уже не был уверен в том, что ему действительно хотелось, чтобы Уокер проявил интерес к его хозяйству. Однако он держался, когда они прошли в изолятор.
— Да, я понимаю, что у нас здесь меньше москитов, чем в местах ближе к побережью, — говорил доктор Джоунс. — Но это не значит, что есть какая-то связь между этим фактором и желтой лихорадкой. Мы также дальше находимся от вредных болотных испарений, которые, по последним научным теориям, считаются главным источником инфекции…
Покинув окружение Уокера, Грант нашел Элеонору в тот момент, когда она наливала воду из висящего кувшина в стакан для раненого без руки. Другая его рука тоже была повреждена: его револьвер взорвался из-за бракованного патрона.
— Почему ты не сказала мне, что ходишь сюда и рискуешь жизнью?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124