Выходил невредимым до сих пор. До того момента, пока не увидел на балу Аню Гамильтон и внезапно не понял, что за демон преследовал его все это время.
Он любил ее, любил уже много лет. Он увидел ее на бале-маскараде и понял, что не может остановить себя и не подходить к ней, как не в состоянии остановить свое дыхание. Он почувствовал, что если сейчас не прикоснется к ней, хотя бы на мгновение, скрывшись за маскарадным костюмом, то вся его оставшаяся жизнь пойдет прахом.
Его похищение было для него ударом, но он первым смирился с ним. Вся дерзость, обстоятельства и причина похищения настолько разъярили его, что если бы он мог дотянуться до нее в тот момент, когда полностью пришел в себя, то вполне мог сделать что-либо, о чем позднее пожалел бы. Позже, когда у него появилось время обдумать ситуацию, ему показалось, что она послана ему самим небом. Дуэль с Николсом в Новом Орлеане может подождать. Он был доволен тем, как ему удалось найти способы заставить Аню прийти к нему, завести с ним разговор и принять его такого, какой он есть на самом деле – просто как мужчину. Если бы не тот момент слабости, когда он уступил соблазну получить ее любой ценой, он мог бы быть далеко отсюда, он смог бы уйти, когда прошло время, и она решила бы отпустить его. Но сейчас это было уже невозможно. Он больше не оставит ее по своей воле и не позволит ей скрыться от него. Ни тогда, когда это испытание окажется позади. Никогда.
Снаружи кто-то тихо царапал дверь. Аня с усилием открыла глаза. Сказались бессонные ночи и сильное напряжение. От усталости и от жара камина она чувствовала сонливость, а от грубого обращения у нее болели все мышцы и суставы. Казалось, что она не сможет пошевелиться.
На губах Равеля появилась легкая улыбка. Отойдя от кровати, он подошел настолько близко к двери, насколько ему позволяла цепь. В дверь снова начали царапать.
– В чем дело? – тихо спросил он.
Задвижка, закрывающая небольшое зарешеченное окошко в двери, отодвинулась, и до него донесся женский шепот. По слышным в нем ноткам говора рабов и в то же время Заметному стремлению к утонченности Равель догадался, что это одна из горничных.
– Меня послал Марсель. Он не мог прийти сам, потому что они с Денизой заперты. Он велел передать вам и мамзель, что эти разбойники сейчас пьют и едят. Они ожидают приезда того, кого называют боссом.
– Понятно.
– Я скорее побегу обратно, пока они меня не хватились.
Равель поблагодарил девушку, и они услышали, как она тихо спускается по лестнице и выходит из сарая.
Аня обняла руками колени и смотрела на Равеля, как он стоял, такой высокий и широкоплечий, в темноте. Это было невероятно, но внезапно ей захотелось поверить, что он не имеет никакого отношения к этим мужчинам. Что-то сжало ей грудь, да так сильно, что она едва могла дышать. Чтобы избавиться от этого ощущения, она прокашлялась и слегка осипшим голосом спросила:
– Что это значит?
Он повернулся к ней, и в его черных глазах отразился огонь камина.
– Не имею понятия.
Аня услышала непреклонность и жесткость в его голосе, но они не вызвали у нее внутри ответного огня. Она отвернулась и снова устремила свой взгляд на гаснущее пламя. Кто мог бы быть их хозяином? Она пыталась думать, но мозг отказывался ей подчиняться. Казалось, нет ни малейшего намека, на котором можно было построить предположение. Одно было ясно – этим хозяином не был Равель.
Она услышала позвякивание цепи, когда он возвращался к кровати. Затем он лег, и веревочная сетка кровати скрипнула. Казалось, прошло много времени, прежде чем он снова заговорил:
– Дров для камина больше нет.
Он был прав. Они использовали днем весь запас, и Марсель не успел пополнить его. Камин был еще полон пышущих жаром углей, но холодная сырость уже прокралась к комнату сквозь щели в окнах и под дверью, а она к тому же потеряла шаль.
– Ты промерзнешь насквозь, если так и будешь там сидеть. Иди в кровать. Ты можешь завернуться в одеяло.
– Спасибо, мне и так хорошо.
Он тихо выругался.
– Ты самая упрямая женщина из всех, каких я встречал в жизни!
– Потому что я подвергаю сомнению твои слова и не соглашаюсь с твоими предложениями? Если ни одна из женщин, которых ты знал, не делала этого, то ты, должно быть, очень испорчен.
– Я намеревался проявить благородство и уступить кровать тебе одной, – сказал он, растягивая слова, – но если я должен буду нести тебя сюда, то я отказываюсь отвечать за последствия.
– Извини, но в таких обстоятельствах это кажется мне несколько легкомысленной угрозой.
– А чем плохи эти обстоятельства? Если ты ожидаешь беды, она непременно придет. Если ты игнорируешь ее, она может пройти мимо.
– Вряд ли можно игнорировать тот факт, что находишься в плену! – резко сказала она.
– Да?
Только что он лежал, расслабившись, и вот уже вскочил на ноги и быстрыми широкими шагами преодолел разделявшее их расстояние. Прежде чем она смогла хотя бы загородиться от него рукой, он уже наклонился над ней. Он схватил ее руку и положил себе на шею, а затем поднял ее, поддерживая одной рукой спину, а другой ноги под коленями. Она вскрикнула от удивления и, когда он поднимал ее, попыталась ударить его кулаками в грудь, но затем встретившись глазами с его угрюмым взглядом, замерла и лежала у него в руках неподвижно, как будто была сделана из мрамора.
Его руки охватывали ее, как стальные цепи. Сердце его билось так громко, что Аня чувствовала, как это биение отдается эхом у нее внутри. В темной глубине его глаз таилось выражение, которое заставило ее щеки покраснеть. Секунда шли, она не протестовала, не сопротивлялась, а румянец на щеках становился все ярче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134