Вы же были такой крепкой. Но новички часто болеют, пока не привыкнут к жаре. Может быть, вам дать лекарственного чая с сассафрасом. Старики говорят, он разжижает и очищает кровь.
— У меня просто немного болит голова.
— Может быть, вы выпьете опийной настойки из запасов Рэнни? Я бы вам с удовольствием ее дала. Я знаю, что такое головная боль. У меня голова болит не часто, но когда болит — это страшно.
— Нет, нет. Все и так пройдет. — От опийной настойки она заснет. Этого ей хотелось меньше всего. — А вот и Рэнни с пирожными. Может, это как раз то, что мне нужно.
Вечер проходил. Минуты и часы бежали все быстрее и быстрее, пока, наконец, часы в гостиной не пробили одиннадцать. Пора было идти. Летти выскользнула из темного дома через окно на веранду. В одних чулках она бесшумно прошла по веранде и лестнице. Внизу остановилась, надела свои сапоги для верховой езды, вышла за ворота и двинулась по дорожке туда, где ее ждал полковник. Он привел ей лошадь. Летти взобралась в седло с его помощью и подобрала поводья.
Летти еще могла отказаться от поездки. Не было никакой необходимости ехать ей самой. Вполне достаточно было ее утреннего визита к полковнику. Он и его люди позаботятся об остальном.
Но она не могла не поехать. Ей было необходимо увидеть все своими глазами. Это ее долг, говорила она себе. Она это начала и должна знать, чем все закончится. Ради Генри и ради всех других погибших она должна увидеть, как схватят Шипа, раз и навсегда.
Но дело было не только в этом. Ей хотелось знать, необходимо было знать, кто этот человек, который так провел и обманул ее, использовал ее и научил любить. Летти не могла больше выносить неведения, ни дня, ни часа. Любопытство разъедало все внутри, как мучительная болезнь. Она не остановится, не успокоится, пока не узнает его имя, где он живет и как.
Но и это было еще не все. Как в конце какого-нибудь чудесного сна, Летти чувствовала потребность задержать пробуждение. Несмотря ни на что, она позволила себе какое-то время думать о том, что реально существует человек, который рискует собой ради спасения других, принципы которого непоколебимы, кто борется не потому, что он может что-либо выиграть или потерять, а потому, что это — зло. Кончина героя заслуживала того, чтобы на ней присутствовали один-два плакальщика.
Но важнее всего было то, что ей необходимо там присутствовать, чтобы посмотреть ему в лицо. Ей нужно увидеть этого человека, просто человека. Летти хотела, чтобы он разозлился и ругался на нее за то, что оказался в оковах. Она хотела, чтобы его принизили до того образа, что сложился у нее в голове. Чтобы она увидела в нем расчетливого убийцу, каким, она знала, он и был на самом деле. Она хотела доказательства, подтверждения, осознания своей правоты, чтобы неотступно преследовавшие ее сомнения развеялись, чтобы она могла заключить мир со своей душой.
В конце концов, она должна была там быть ради Генри, чтобы остаться верной его памяти. Она хотела знать, что человек, которого она помогла поймать, — убийца ее брата, что она добилась того, ради чего ехала так далеко. Летти хотела убедиться, что она выполнила долг перед памятью Генри и что она может уехать отсюда и больше никогда не возвращаться.
Оправдания, опять оправдания. Но, в конце концов, она хотела самой малости. Ей просто надо увидеть его. И Летти чувствовала, что должна была встретиться с ним наедине, во имя того, что между ними было.
Летти и полковник добрались быстро. За полчаса до назначенного времени они были в миле от места встречи.
Люди полковника заняли свои позиции задолго до темноты на случай, если Шип вздумает осмотреть место до того, как подъехать туда. Не было причин полагать, что он испугается ловушки, но лучше было все предусмотреть. Полковник натянул поводья, Летти остановилась рядом с ним.
— Вы уверены, что хотите встретиться с ним наедине? — спросил Уорд.
— Уверена.
— Я еще раз предупреждаю вас, может быть опасно, если он решит вырываться из окружения.
— Спасибо за заботу.
— Дайте мне слово, что при первом же признаке опасности вы ляжете на пол и будете лежать.
— Я обещаю вам.
— Мои люди и я будем рядом. Все закончится раньше, чем вы успеете это понять.
— Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне. Он выругался:
— Как же я могу не беспокоиться? Мне не надо было позволять вам этого. Я бы приказал вам остаться в стороне и позволить нам обо всем позаботиться, если бы считал, что так будет лучше. Вы знаете, если что-нибудь с вами случится, Салли Энн никогда мне этого не простит.
— Это, конечно, меня очень беспокоит, — сказала Летти с тонким юмором.
— О черт, вы прекрасно понимаете, что я имею в виду!
— Я понимаю и обещаю вам, что со мной все будет в порядке.
— Посмотрим, как вы сдержите свое обещание. Дальше она поехала одна, предоставив полковнику добраться к месту встречи обходным путем.
Ночь была душной и безлунной. Дыхание ветра с равнин Техаса высушило лицо, кожа натянулась и сжалась. Лошадь из-за погоды вела себя капризно. А может быть, ее собственное напряжение передалось животному. У Летти были какие-то дурные предчувствия. Нервы стянулись в тугие узлы. Однако беспокоила Летти не собственная безопасность, а скорее сильная потребность быть уверенной, что она поступила правильно.
Летти подумала о полковнике. Он смотрел на нее так, словно подозревал, что она устроила эту ловушку из мести. Но он не мог знать о всех причинах того, почему она это делает. Разве двух смертей, ее брата и Джонни, не достаточно?
И все же он ошибался. А может, нет? Уже не было желания позлорадствовать над Шипом, и все-таки остатки гнева сохранялись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118