— Она нацепила на себя красно-бело-синий купальник с полосками и стала похожа на купол цирка. Но это еще ладно. Ее втолкнули в игру, и она, решив принять высокий мяч, оступилась и рухнула прямо в буруны! Видно, ноги не нащупали твердой опоры, потому что она так смешно барахталась, что мы все только покатывались! Но это еще что! Минут через пять она, все еще пытаясь встать, сделала слишком резкое движение и… потеряла свой разноцветный купол! Зрелище, скажу я вам! Такую белую задницу я еще никогда в жизни не видел!
Офелия засмеялась вместе с остальными, хотя было видно, что покраснела она не только от выпитого вина. С некоторым напряжением в голосе она проговорила:
— Все получилось настолько забавно, что Джулия даже решила оставить самые удачные сцены в картине.
— Джулия решила! — передразнил Аллен. — Это была моя идея. Джулия-то как раз считала, что это слишком вульгарно и обязательно испортит фильм, но я настоял, потому что увидел в этом элементы старой доброй комедии.
Джулия до сих пор жалела о том, что оставила ту сцену в картине, упрекала себя за то, что не дала тогда отпор Аллену. Впрочем, тогда она была моложе и еще прислушивалась к чужим советам.
Джулия незаметно бросила взгляд в сторону Офелии и увидела, что та подняла бокал, быстро осушила его и, не дожидаясь официанта, сама налила еще. В ее глазах появился какой-то странный блеск, хотя она не поднимала ресниц и смотрела в свою тарелку. Было такое впечатление, что она избегает встречаться с кем-нибудь взглядом. Офелию, насколько знала Джулия, довольно легко можно было обидеть, несмотря на то что внешне ей порой удавалось скрывать свои чувства. Сейчас ее обидели.
Аллен сузившимися глазами посмотрел на помощницу режиссера и спокойно сказал:
— Я что-то не так сделал, Офелия? Я не хотел огорчить тебя.
Офелия поставила свой бокал на место с таким стуком, что чуть не разбила его.
— Господи, Аллен, ты что, думаешь, что я какая-нибудь дурочка? Я смеялась вместе со всеми.
— Нет, это задело тебя. Прости, порой я бываю ужасно тупым.
— Еще бы! — вдруг с неожиданной резкостью ответила она. — Но я тебя простила, не волнуйся. — Внезапно она обернулась ко все еще гоготавшему Вэнсу. — На пойму, что тебя так развеселило? Я также помню времена, когда ты сверкал своей голой задницей. Или это твои трусы были такие бледные? Я уж не вспоминаю цирковые съемки, где ты так испугался двойного прыжка назад, что сел на покрашенную трапецию!
Вэнс зарделся, смущенно оглядывая сидящих за столом. Его взгляд остановился на Аннет, которая смотрела на него широко раскрытыми от изумления глазами.
— Да, но я, по крайней мере, ни разу не проявлял такой жадности к деньгам, чтобы согласиться обнаженным оттанцевать с гигантским питоном, обвившимся вокруг меня!
Аннет поперхнулась. Вся краска в мгновение ушла с ее лица.
Саммер, посмотрев на свою мать, спросила:
— Питон — это разве змея?
— Это идиотская шутка, вот что это, — резко отозвалась Офелия. — Я устала уже от всего этого. Ладно, что мы берем на десерт?
— Могу порекомендовать коронное блюдо этого ресторана — банановый фостер! — объявил Рей, с улыбкой взглянув в сторону Саммер. — Бананы свежайшие, только что с корабля! Жгучий коньячный соус обогревает сердце, это если по самому малому счету! А мороженое! Это благоухающий декаданс!
— Хочу! — улыбнувшись, проговорила Саммер.
— С коньяком? — с сомнением в голосе переспросила Аннет.
— Алкоголь весь выгорел, оставив только божественный аромат, — сказал ей Рей.
— Жаль, — проговорила Офелия. — Но я тоже это
возьму.
— Ну и девочки! — сказал Булл, сверкнув ухмылкой на Рея. — Неужели им не хочется облить все это шоколадным сиропом?
Рей покачал головой:
— Это кощунство! Главное — первозданный вкус. Ведь правда, вы не хотите никакого шоколадного сиропа?
Джулия, наблюдавшая за этой хитрой игрой, была признательна Рею за его вмешательство. Она чувствовала, как напряжение возвращается к ней с новой силой, вместе со скукой и раздражением. Она устала от этой игры, этой киношной кухни, с ее мелкой местью, ревностью, обманами и показухой.
Все было до жути просто. Даже примитивно. Вэнс, как догадывалась Джулия, начал разговор о смертях каскадеров, пытаясь сорвать ее вечер. Булл принял этот тон и рассказал о Мадлин, во-первых, для того, чтобы отвлечь внимание от дочери, во-вторых, чтобы предупредить возможные подходы с предложением интима со стороны актрисы. Аллен поведал о случае с Офелией ради одной цели: показать, что не так далеко ушли те времена, когда он влиял на нее, и они еще вернутся. Остальные истории были рассказаны по различным причинам, которые были, однако, похожи одна на другую: кому-то хотелось поддеть ближнего, кто-то сводил старые счеты… У актеров долгая память.
— После десерта, — проговорил Аллен, изучая удовлетворенным взглядом собравшихся за столом, — я думаю, мы прогуляемся по Бурбон-стрит, послушаем джаз, другую музыку, заглянем в какие-нибудь клубы, посмотрим, какую ночную жизнь предлагает нам Новый Орлеан. Все за мой счет, разумеется. Что скажете?
— Я скажу: «Благодарю тебя». Программа мне нравится, — громко заявила Мадлйн.
— Мы с Саммер присоединимся ко всем относительно джаза, но потом вернемся в мотель, — сказала Аннет.
— Почему, мама?!
— Ты еще несовершеннолетняя, милая. Правила не я придумала.
Остальные согласились с большей или меньшей долей энтузиазма. Все, кроме Рея. Тот молча вертел в руках опустевший бокал и неподвижно глядел на угол розовой скатерти.
— Джулия, — произнес Аллен. — Ты, надеюсь, с нами?
Джулия переменила позу на стуле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119