— Продюсеры. И эсс… эстеты.
Как странно он произнес это слово… Может, он хотел сказать что-то другое?.. Так или иначе, похоже, он шутит, на его губах заиграла улыбка, прежде чем он продолжил:
— Все это не я. А о фильмах я знаю только то, как их смотреть.
— Ты себя недооцениваешь, — сказала она.
Он серьезно взглянул на нее, словно заподозрил в ее словах больше смысла, чем в них на самом деле было. Он тихо проговорил:
— Я также не Жан-Пьер.
— С этим я согласна.
— А ты не его Доротея.
Он со значением назвал имя, как будто хотел этим обратить на него ее внимание. У него не получилось, но Джулия, захотев выяснить, что он имеет в виду, спросила:
— Почему?
— Все, что им известно о жизни — это как ненавидеть и как притворяться, что любишь. Для свадьбы этого недостаточно.
— Надеюсь. — Она все еще не могла понять его, хотя в одной вещи уже не сомневалась. За его внешней силой скрывалась уязвимость, о которой она раньше и не подозревала.
— Я не крыса, — проговорил он.
Она мягко проговорила в ответ:
— Может, ты болотная крыса?
Он покачал головой:
— Нет.
— Кто же ты?
— Человек. Обыкновенный человек.
Он отпустил колонну и спрыгнул вниз, приземлившись на босые ноги с громким шлепком. Поморщившись, он присел на колени и схватился одной рукой за перевязанное плечо, другой за голову. В этом положении он медленно выпрямился. Покачавшись немного из стороны в сторону, он облокотился на перила. На лице у него было такое выражение, как будто он испытывал непереносимую боль.
Она быстро приблизилась к нему, обняла за талию и оторвала его больную спину от перил. Ее голос на этот раз был резок:
— Не надо было столько пить.
Он нагнул голову к ее плечу и тихо засмеялся.
— Нельзя никогда смешивать перкодан и «Джек Дэниел».
— А вы смешивали? — Джулия облегченно вздохнула — она не ожидала от него злоупотребления, но даже малая комбинация виски и болеутоляющего могла оказаться смертельной. — Надо было раньше об этом знать.
— Булл настаивал на «Джеке Дэниеле».
— Зачем ему это надо было?
Он вновь хохотнул. Теплое дуновение коснулось соска ее груди под тонким халатом, и он отвердел.
— Выспрашивал о моих намерениях. В таких словах!..
— Шутишь? — раздраженно спросила Джулия. Затем почти непроизвольно прибавила: — Ну и что ты сказал ему?
— Сказал: «Тебя интересует — хорошие или плохие?»
— Очень смешно. И все?
— Сказал, что это не его дело. Что мне это не нравится. Ему тоже не понравилось, и он заказал еще по стакану.
— Но ты, надеюсь, не раскис?
— М-м-м… — Он переменил позу и положил свои руки ей на талию. — Приятно.
Поскольку он не ответил на ее вопрос, ей оставалось только догадываться, что ответ должен был быть утвердительным. Она почувствовала, что в эти минуты может узнать все, что ни пожелает. Она спросила;
— Приятно, и только?
— Удобно.
— Рада, что тебе нравится, — проговорила она со смешанным ощущением веселости и раздражения. — Ты можешь сказать четко, зачем отец спаивал тебя?
— Какое там спаивал! Всего два стакана…
— С тебя, как видно, достаточно.
Он засмеялся, и его тело мелко затряслось.
— Булл был немало удивлен.
Зная о легендарной способности отца перепивать многих за столом, она проговорила:
— Могу себе представить.
— Я сказал ему. Любовь.
Она наклонила голову, пытаясь увидеть выражение его лица.
— Что ты сказал ему?
— Любовь. И со… сочувствие. Способ покорить тебя.
— Он спрашивал тебя насчет этого? Почему он подумал, что ты знаешь о том, как покорить меня?
— Не знаю.
Была ли это ложь или его понимание… Настолько инстинктивное, что он даже сам не осознавал, насколько оно глубокое?
— Так ты считаешь, что сочувствие — это путь к моему сердцу?
— Это Булл так говорит, а не я.
— А ты?
Он вздохнул:
— Я… Ничего.
Ничего. Что он хотел этим сказать? Что ничего не может сделать, чтобы найти путь к ее сердцу? Или для того, чтобы найти путь к ее сердцу, не нужно ничего делать?
— Я не Жан-Пьер, — проговорил он, не дождавшись ее ответа.
— Мне это известно, — ответила она глухо.
— Тогда хорошо.
Они не могли стоять так вечно. Ночь становилась все прохладнее, с севера задул холодный ветерок. У нее уже замерзли ноги. Довести его через весь дом до его спальни, не разбудив при этом тетушку Тин, казалось невозможным делом. Да она и не хотела этого. Ее собственная комната была рядом, и это будет не первый раз, когда им приходилось спать вместе.
— Пойдем, — сказала она. — Тебе надо сейчас в постель.
Он не возражал, даже чуть выпрямился, чтобы ей было не так тяжело его вести. Джулия перекинула его руку себе за плечи и повела к двери, а затем и к кровати. Она посадила его и потом подтолкнула так, что он улегся здоровым плечом на матрас. Вытащив из-под него одеяло, она накрыла его, затем вернулась, чтобы закрыть дверь.
Некоторое время Джулия молча смотрела на Рея, спрашивая себя: дура она или просто обычный человек. Сейчас это не играло никакой роли — она делала то, что хотела. Скинув свой халатик, она бросила его к ножкам кровати и легла рядом с Реем.
— У тебя холодные ноги, — пробормотал он, когда она случайно коснулась его.
Она придвинулась к нему ближе и прошептала:
— Ты этого заслуживаешь.
Он перевернулся, положив свою руку на ее обнаженное бедро, погладил его и, подтянув ее еще ближе к себе, сказал:
— Знаю.
Глава пятнадцатая
Почему гостиничный телефон всегда трещит, как аварийная тревога? Джулия как раз прилаживала серьги, когда ее заставил вздрогнуть истерично-резкий звонок. Она чертыхнулась, уронив свои сапфиры. Поначалу Джулия решила не подходить к аппарату. Все равно этого номера не знал никто из ее знакомых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119