Уже от одного этого можно заболеть, когда тысячи долларов уходят как в песок, растворяются в воздухе, и все ради укола и забытья. Сколько одежды и драгоценностей, машин и домов на берегу моря можно купить вместо этого! Не удивительно, что люди занимаются продажей наркотиков, если можно сделать такие легкие деньги.
— Остановить спрос — и остановится предложение, — проговорила Джулия почти про себя.
— Что ты сказала?
— Ничего. Это то, что сказал другой человек.
Взгляд Мадлин задержался на ней на секунду дольше, но потом она быстро повела плечом и убрала свою пилочку для ногтей.
— Знаешь, я все время думаю о нашем дорогом старине Булле. Может, стоит поговорить с ним, вспомнить веселое времечко. Это может быть полезным, чтобы получить один-два эпизода в фильме. Что ты на это скажешь?
— Я сомневаюсь в этом, — прямо ответила ей Джулия.
— Ах, ладно, попытка не пытка.
Мадлин выскользнула из кресла и направилась к выходу, звеня браслетами и поправляя рукой прическу. Высокие каблуки стучали по твердому полу, и шелк ее черной с разрезом юбки обвивал ноги. Джулии, смотревшей ей вслед, стало ее немного жаль. Ей пришла в голову мысль, что Мадлин не осознает, что ее пристрастие к одежде, украшениям и другим роскошным вещам тоже своего рода мания. Или она думала, что ее внешность поблекла в сорок лет, и она чувствовала необходимость осторожно продвигаться среди руководителей, умасливая таких мужчин, как Булл, ради еще одного эпизода или строчки текста. Из нее никогда бы не вышло хорошей актрисы: у нее не хватило бы стойкости.
— Я думал, она никогда не уйдет.
Это произнес Стэн. Он, прихрамывая, добрался до кресла, освобожденного Мадлин, и тяжело рухнул в него. В руках он держал чашку кофе размером с цветочную вазу и пожелтевшими большим и указательным пальцами мял неистребимую сигарету.
— Мадлин в порядке, — сказала Джулия с улыбкой.
— Точно, но я не хотел говорить при ней. Или при ком еще, между прочим.
— Ты не хочешь подышать воздухом? Здесь становится похоже на коптильню.
Они прошли к дверям и вышли под металлический навес над входом. В лицо им ударил свежий и сырой воздух. Падающий дождь был похож на плотные серые шторы, колеблющиеся на ветру. Капли громко стучали в навес над головой, но не усиливались до рева, как в замкнутом пространстве. Джулия прислонилась к стене и ждала.
— Я правильно понял? Действительно, Булл начинает работать? — спросил Стэн, и слова вылетали из него, как пулеметная очередь.
— Думаю, ты не ошибся, хотя я еще не сообщила ему об этом и кому-либо другому, кстати.
— Тогда не делай этого.
— Что?
— Ты меня слышала. Не делай этого. Как только это случится, меня здесь не будет.
— Почему?
— Ты знаешь почему. Мне не нравится Булл, никогда не нравился, и я ни за что не буду работать с ним.
Лицо Стэна было серьезным. Он не шутил. Джулия, поняв это, почувствовала такой приступ усталости, что ей пришлось напрячь колени, чтобы они не дрожали. Она спокойно сказала:
— Стэн, ты сделал так много в этом фильме, осталось совсем чуть-чуть. Почему ты не можешь потерпеть?
— Моя шкура, может быть, немного стоит, но я ее ценю.
Его загадочный отказ даже после того, как она высказала свое мнение насчет его ультиматума, вызвал в ней раздражение. Только этого еще не хватало ко всем неприятностям!
— О чем ты говоришь? Мне можно об этом узнать? Если между вами что-то не так, то объясни, ведь мне ничего не известно.
— Это наши с Буллом дела, они тянутся с очень давних пор. Если ты хочешь знать, поинтересуйся у него. После того как он уедет отсюда.
— Я не хочу интересоваться у него. Я хочу, чтобы ты рассказал мне все как есть, без всяких вокруг и около. В чем дело?
Он молчал и кусал губы, глядя на дождь. Его глаза в темных кругах беспокойно бегали, как бы ища, куда деться.
— Я жду, — требовательно проговорила Джулия.
Он продолжал молчать, лишь изредка смотрел на нее и вновь отводил глаза, медленно сжимая в кулаки руки.
— Ну хорошо, — произнесла Джулия, — ты не обязан объяснять мне. Но не жди, что я скажу Буллу, чтобы ом исчез по одному твоему слову.
Он шумно выпустил изо рта воздух и облизал языком губы. И только когда Джулия оттолкнулась от стены, чтобы снова вернуться в клуб, он выговорил:
— Дело касается твоей матери.
Она никак этого не ожидала. Джулия резко повернулась, как будто внутри у нее сработал мотор.
— Какое отношение может иметь к этому моя мать?
— У нее была связь. Со мной.
Джулия ничего не сказала, не могла ничего сказать. Она попыталась представить свою мать — такую изысканную, добросердечную, с ее живым умом, ее любовью к цветам, древности и старым домам, — увязшую в каких-то тайных свиданиях со Стэном, попыталась представить их вместе в потных объятиях. Это не удавалось.
— Пусть это тебя так не шокирует. Я тогда был другой. Мы все были другими.
Непослушными губами Джулия проговорила:
— Что же случилось?
— Ничего особенного. Булл, как всегда, развлекался на стороне, с актрисой из своего фильма, яркой блондинкой. Я был в том же фильме главным каскадером. Он послал меня отвезти свою жену куда-то в гости, чтобы она не мешала ему. Твоя мать была красивая женщина; ты очень на нее похожа. Я влюбился в нее с первого взгляда и стал приходить к ней с тех пор уже по собственной воле. Когда твоя мать узнала о блондинке, она решила отплатить Буллу как можно больнее. Я подвернулся кстати. Вот, собственно, и все, хотя она знала, как я относился к ней. Я считал, что мне повезло.
— Ну хорошо, у вас была связь, но я не понимаю, почему…
— Это не все. Твоя мать не слишком хорошо хранила тайны: По правде говоря, я не уверен, что она хотела сохранить эту тайну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119