В поисках других овощей они наломали веток капустных пальм , оборвав с них часть мясистых побегов. Фрукты встречались в изобилии, они лежали на земле буквально на каждом шагу. Фелисити с Морганом наполнили корзины с такой быстротой, что вскоре убедились — они могут прожить на острове до конца дней, не опасаясь голодной смерти.
Глядя, как Морган шагает рядом с тяжелой ношей в руках, останавливаясь иногда, чтобы придержать ветку дерева, мешающую ей пройти, Фелисити неожиданно подумала, что так, должно быть, выглядел рай до грехопадения. Если бы они находились здесь одни, она и идущий рядом мужчина, не опасаясь вторжения из окружающего мира, они бы, наверное, могли сбросить одежду и жить, наслаждаясь, словно Адам с Евой, свободные и не отягощенные прошлыми грехами и ошибками.
Фелисити поспешно отвела глаза и увидела выступающий на поверхность известняк утеса. Морган остановился и оглядел возвышающийся, как башня, обрывистый склон с расселинами и трещинами, скрытыми густой растительностью. Ведущая наверх хорошо утоптанная звериная тропа становилась незаметной там, где она пересекала ослепительно белую известняковую скалу.
— Идем, я хочу кое-что тебе показать.
Он повел Фелисити по тропе, потом они стали спускаться с одной террасы на другую, постепенно приближаясь к узкому концу бухты, вплотную подходящему к обрывистому утесу. Встав у самой кромки воды и повернувшись спиной к морю, Морган указал наверх.
— Посмотри вон туда. Видишь?
Прищурившись от ослепительного солнечного света, Фелисити заметила посредине утеса темную тень, небольшую щель в скале.
— Это пещера? — спросила она, стараясь перекрыть шум прибоя, накатывавшегося на берег позади них и покрывавшего пеной подножие утеса.
Морган кивнул.
— Она также может стать вашей ванной комнатой, мадемуазель Лафарг, если вы не возражаете разделить ее с летучими мышами.
— Что? — удивилась Фелисити.
— Там внутри есть бассейн с чистейшей водой, что-то вроде природной ванны.
Она обернулась, у нее заблестели глаза.
— Когда мы можем попробовать?
— В другой раз, — ответил Морган, воздержавшись от комментариев насчет выбранного ею местоимения «мы», хотя уголок его рта искривился в легкой улыбке. — Нам пора возвращаться. Может, сегодня вечером, когда закончим работать.
День тянулся долго. Матросы трудились под палящим тропическим солнцем, их полуобнаженные тела блестели от пота. Они ворчали, ругались, однако совершали настоящие подвиги, подгоняемые хлесткими замечаниями Моргана. Капитан Бономм, держась за больную голову, присоединился к остальным и вскоре затянул матросскую песню, чтобы облегчить работу, наваливаясь наравне с другими на канаты и помогая переносить тяжести. В работах не принимали участия только раненые, в том числе и Валькур. Он с задумчивым видом лежал под навесом из паруса, глядя на согнутые загорелые спины моряков с презрительной ухмылкой на тонких губах и всякий раз останавливая юнгу, проходящего мимо с ведром рома или воды, чтобы тот наполнил его бокал.
Когда солнце начало спускаться к горизонту, Фелисити приготовила отварные побеги капустной пальмы, нажарила диких бананов и заодно испекла на плоском камне рядом с костром блины из маниоковой муки, похожей на опилки. Добавив ко всему этому несколько ломтиков оставшейся со вчерашнего дня свинины, она решила, что у нее получился неплохой ужин.
Морган, похоже, тоже остался доволен. Проглотив свою порцию, он огляделся по сторонам в надежде получить добавку. В этом не было ничего удивительного — он работал наравне с остальными, если не больше всех. Несколько раз за день Фелисити приглядывалась к кораблям, вытащенным на берег залива, сразу замечая среди других моряков его широкоплечую фигуру с покрытой шрамами спиной.
В последние дни плавания и здесь, на острове, она обратила внимание на то, что Морган любит физический труд, ему нравится делать что-нибудь собственными руками. Теперешняя обстановка казалась более подходящей для него, поскольку он наконец избавился от стеснявшего движения мундира и от бесчисленных мелочей и ограничений, без которых немыслима жизнь испанского офицера. Фелисити сожалела о том, что он не смог использовать столь кипучую энергию для какого-нибудь полезного предприятия. Например, для того, чтобы завести хозяйство на обещанной земле, о которой он так мечтал. О'Райли совершил ошибку, не сдержав собственного слова. Такие, как Морган Маккормак, смогли бы сделать очень многое, чтобы превратить Луизиану в богатую колонию, которой ей давно следовало стать.
Но стоило ли об этом сожалеть? Морган потерял родину, а она лишилась дома. У них теперь не осталось ничего, кроме этого затерянного в бескрайнем море острова и неопределенного будущего. Подняв глаза, она увидела, что Морган внимательно наблюдает за ней.
— О чем ты думаешь? — спросил он.
— Меня интересует, что ты собираешься делать… потом, то есть когда все это закончишь. — Она указала взмахом руки на корабли в бухте.
— Почему я должен что-нибудь делать?
— Ты не можешь заниматься этим бесконечно.
— Почему же?
— Потому что ты вряд ли проживешь так долго! — сердито бросила Фелисити, раздраженная его притворным непониманием.
— А что мешает мне грабить англичан, чтобы нажить состояние? Так же, как это делал Ибервилль, едва не разоривший Компанию Гудзонова залива, разрушив Порт-Нельсон и Форт-Уильям-Хенри, не говоря уже о десятках других рыбацких поселков англичан в Северной Америке, прежде чем стать почтенным основателем такого прекрасного города, как Новый Орлеан. Если он сумел прожить столь интересную и славную жизнь и умереть в постели, чем я хуже него?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129