Изабелла и французский пират прошли на нос и встали рядом.
Неожиданно для себя Фелисити подняла руку в прощальном взмахе, и они тоже помахали ей в ответ. А потом большие белые паруса бригантины наполнились ветром, и она устремилась в открытое море, унося Изабеллу вместе с возлюбленным от беспристрастного закона. Белый голубь под бушпритом скользил над волнами, расправив крылья словно в полете.
Быстроходную бригантину не смог бы догнать ни один из стоявших в гавани кораблей. Чуть улыбнувшись по поводу этого обстоятельства, Фелисити посмотрела, как волны относят к берегу баркас, который Изабелла похитила, оставаясь верна своей неподражаемой манере.
Наконец Фелисити обернулась к сопровождавшим ее людям. Они, не менее ее заинтересовавшись развернувшимся на их глазах зрелищем, теперь наконец вспомнили о своих обязанностях. Испанский лейтенант выступил вперед и с навязчивой вежливостью проводил ее вниз.
Предоставленная ей каюта оказалась больше всех, которые Фелисити приходилось видеть раньше. Благодаря необычно высокой корме в ней были большие иллюминаторы, пропускавшие много света и воздуха. В каюте находилась одна широкая койка из резного красного дерева с мягким матрасом, хорошим бельем и бархатным покрывалом. В углу стоял умывальник из тика. Картину дополняли тиковый письменный стол и несколько кресел с бархатными подушками. На отделанных деревянными панелями стенах были укреплены вращающиеся медные светильники, а пол во всю его ширину покрывал турецкий ковер. В общем, она очутилась в на редкость уютной тюрьме.
Стоя посреди каюты, заложив руки за спину, лейтенант отвел взгляд от мужского костюма Фелисити и спросил, не нужно ли ей еще чего-нибудь. После того как она покачала головой, испанец посмотрел на сверток с одеждой, который она держала в руках. Пообещав прислать ей лакея капитана, он с поклоном удалился.
Не прошло и четверти часа, как раздался стук в дверь. Взявшись за ручку и убедившись, что дверь не заперта, Фелисити распахнула ее медленным движением.
На пороге стоял невысокий подвижный мужчина, одетый по последней парижской моде. Склонив голову, лакей обратился к ней на безупречном французском языке:
— Мне передали, мадемуазель, что вам, возможно, потребуется моя помощь, чтобы привести себя в презентабельный вид.
На мгновение Фелисити охватил гнев. Потом, убедившись, насколько справедлив этот далеко не деликатный намек, она заставила себя улыбнуться и пропустила лакея в каюту. Почему бы ей не предстать перед своим тюремщиком в самом привлекательном виде, если тот когда-нибудь вознамерится взглянуть на нее?
У Фелисити было более чем достаточно времени, чтобы заняться своей внешностью, проделать все процедуры, о которых она успела наполовину забыть. Она приняла ванну, промыла волосы туалетным мылом с ароматом розового масла, натерла огрубевшую кожу чистым белым гусиным жиром, удалила мозоли с помощью кусочка пемзы, а также подровняла ногти и отполировала их до блеска. Фелисити успела даже вздремнуть в полдень, пока ее белье — сорочка, корсет и нижние юбки — сохли на солнце после стирки.
Чистая от макушки до кончиков пальцев, благоухающая ароматом роз, она снова облачилась в женскую одежду. Лакей, которого звали Андре, выгладил ее новое платье. Темно-коричневое, с кружевами цвета слоновой кости, его вполне можно было носить в знак запоздалого траура по отцу. Одевшись, Фелисити позвала в каюту лакея, и он с неожиданным искусством сделал ей прическу из завитых волос, перебросив одну прядь через плечо. Он раздобыл даже шпильки из каких-то одному ему ведомых запасов, откуда появилось ароматное мыло и остальные принадлежности женского туалета.
Теперь Фелисити оставалось только ждать Моргана, если он вообще появится на судне. Уже наступил вечер, и на фрегате стали готовиться к отплытию, когда он вошел в каюту. Морган не преминул воспользоваться случаем, чтобы освежиться и переодеться в форменный мундир. Окинув взглядом его широкоплечую фигуру, которая, казалось, заполнила всю каюту, Фелисити обратила внимание на знакомую перевязь шпаги — ярко-красную, с золотой каймой. Она видела ее на нем на борту «Черного жеребца» и позже в рундуке, когда его перевезли на берег перед килеванием бригантины. Почему она сразу не догадалась, что настоящий изменник не станет оставлять такое воспоминание о тех, кому он служил раньше?
— Ты сейчас настоящая красавица, Фелисити, — восхищенно сказал он, — хотя я бы, наверное, предпочел, чтобы ты осталась похожей на мальчишку.
— А ты — на парусного мастера. — Взгляд девушки, как и голос, оставался холодным.
Морган остановился рядом, лицо его сделалось серьезным. Спустя несколько мгновений он спросил:
— Ты не голодна? Я распорядился, чтобы наш ужин принесли сюда.
— Отлично, — с иронией ответила она. — Я как раз не хотела мешать трапезе офицеров. А что еще ты придумал, чтобы скрасить мое путешествие в Новый Орлеан? Ты ведь наверняка позаботился, чтобы я не слишком много размышляла о том, как меня будут вешать? Или, может, мне не стоит напрасно беспокоиться? Ведь всегда остается надежда на более почетную смерть; меня могут и расстрелять, если опять не найдут палача.
Зеленые глаза Моргана превратились в кусочки льда.
— О чем ты говоришь?
— Не делай удивленное лицо. Такова участь всех пиратов, имевших несчастье попасть в руки испанских властей.
— По-твоему, я везу тебя в Новый Орлеан, чтобы тебя там судили как пиратку?
— Со всеми удобствами и с уважением! А для чего же еще?
Морган, побледнев, подошел еще ближе.
— Этого я просто не выдержу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129