Так что ведите себя потише, если не хотите умереть! Завтра вполне может наступить ваша очередь.
Мужчина в страхе попятился от нее и перекрестился.
Вместо стражника ей помог отец.
— Я успел забыть, какая ты у меня уже взрослая, — прошептал он ей на ухо. — И как я всегда гордился своей маленькой Свирелью.
На глазах Софии мгновенно выступили слезы. До встречи на суде она видела отца лишь перед тем, как ее отослали вынашивать ребенка в монастырь. А после родов она сразу уехала в Англию, так и не повидав родителей. В тот жуткий день, когда ее отсылали, она умоляла отца позволить ей остаться. Но слишком велик был бы позор. Отец тогда плотно сжал губы, глаза потемнели, как ей показалось, от жгучего стыда. Он молча покачал головой и долго смотрел вслед карете, которая увозила Софию.
Теперь-то она понимала его намного лучше. Он вовсе не стыдился ее. Его сердце разрывалось тогда на части от сочувствия и боли. Но он не мог позволить ей остаться и допустить, чтобы о ее беременности стало известно в обществе, потому что тогда она стала бы изгоем на всю жизнь. Поэтому он и принял крайне болезненное решение. Он смотрел, как ее увозят, зная, что даже ему, взрослому мужчине, тяжела боль, которую предстояло пережить ей.
Так же, как тяжела была боль и невыносима агония, которую ей предстоит пережить сегодня.
За тюремными воротами уже собралась толпа, ожидающая зрелища так же, как ждут объедков бродячие собаки. Она заулюлюкала, засвистела, завопила грязные ругательства. Это оглушило Софию, но она старалась не обращать внимания. Стражник привязал ее руки к решетке.
Даже когда повозки выехали из тюремных ворот и угрожающие крики буквально резали уши, София проигнорировала оскорбления и молча смотрела в искаженные злостью, изможденные лица. Ее глаза искали Джайлза.
Она не видела его, но его клятва, данная им в оранжерее, не давала ей покоя.
«Куда бы ты ни пошла, я всюду последую за тобой».
«Только не в смерти, — молилась она. — Пусть минет тебя чаша сия».
Но он, конечно, последует за ней. Не в его характере сдаваться. И она заранее боялась того опасного плана спасения, который придет ему в голову. Дерзкие планы были вообще-то ее коньком, а не его. Она же не хотела, чтобы ее спасали, если вместе с ней кому-то придется разделить ужасную долю.
Лучше бы он возвратился в Англию, женился на Дорлиссе и жил бы тихой жизнью, спокойно и долго, чем рисковать своей жизнью ради нее.
— Отправляйся домой, — прошептала она. — Оставь меня.
И вдруг она услышала знакомые звуки. Они лились и привлекали внимание людей самой известной во Франции мелодией.
Пастушья свирель.
Нацепив горб и приплясывая, словно базарный шут, Джайлз весело пританцовывал на обочине и играл на свирели «Марсельезу» — страстный призыв санкюлотов к борьбе.
Он смотрел на Софию и, заметив ее взгляд, приподнял от свирели два пальца.
Два… два… Что бы это могло означать? София лихорадочно соображала, глядя перед собой на улицу, которая вела к Сент-Оноре, размышляя, как долго им еще ехать. Два квартала.
Два квартала? Может, он именно это и имел в виду?
— Papa? Maman? — прошептала она. — Вы заметили кое-что необычное?
Ее отец взглянул на нее:
— Что ты имеешь в виду?
— Вы никого не узнали в толпе?
Взгляд матери заскользил по лицам.
— Нет, не вижу. Это имеет какое-то отношение к тому мужчине, который бежал за тобой вчера?
— Да, он здесь. Я не знаю, на что он надеется и что задумал, но мы должны приготовиться. Ищите глазами Оливера или молодого человека ростом с Люсьена и с золотисто-каштановыми волосами.
Они приблизились к углу, где узкая улочка вливалась в более широкую Сент-Оноре. Здесь было много магазинчиков, которые размещались друг над другом, словно детские кубики, сложенные в замысловатую пирамиду. Из-за открытых прилавков и лотков улочка стала такой узкой, что процессия вытянулась и София потеряла из виду Джайлза.
И вдруг голос из одного окошка над их головами громко крикнул:
— Да здравствует Девинетт!
Толпа замерла от неслыханной дерзости. София подняла голову, но солнце ослепило ее, и она ничего не увидела. А толпа возбужденно зашумела.
— Да здравствует Девинетт!
Когда София смогла рассмотреть, что происходит, она увидела Уэбба, который делал какие-то размашистые движения рукой. И вдруг в воздух полетели сверкающие на солнце золотые и серебряные монеты.
Целое состояние золотым дождем посыпалось на головы людей с двух сторон узкой улочки. Монеты звенели, падая на булыжник, и отскакивали в разные стороны. Напротив Уэбба из маленького окошка Оливер так же усердно швырял в толпу монеты и бросал ассигнации.
Толпа замерла от невиданного чуда — дождя из монет и ассигнаций, — завороженная небывалым зрелищем. Деньги падали и падали, будто налетел невообразимый ураган. Поток монет заставил всех сначала изумиться, а потом толпа бросилась ловить и хватать деньги.
Ни лошади, ни чьи-то ноги не мешали людям хватать то, что падало на них прямо с неба. Небесный дар. Вначале все происходило мирно, но вскоре разгорелись споры и драки. Жадность обуяла толпу и разрушила братство столь недавно единодушно ненавидевших.
София заметила, что и стражники не удержались и тоже кинулись за дармовыми денежками. Кучер ошалело посмотрел на узников, пожал плечами, решив, что никуда они не денутся, и рванулся в толпу ловить свою удачу.
— Быстро! — приказала София шепотом, пытаясь ослабить узлы на руках.
Пара сильных рук обхватила ее ладони, сквозь решетку просунулся нож.
Она испуганно дернулась, но тут же узнала руки Джайлза. Он схватил ее одной рукой и прижал на секунду, чтобы быстро чмокнуть в щеку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117