Пока.— Лучше бы вы последовали моему совету, мисс Берне, — настаивал врач.— Нет, — оборвала его девушка. Она упрямо сжала кулачки, глаза ее заблестели то ли от гнева, то ли от слез. — Тетя Полина — самый дорогой для меня на свете человек, и, как я уже сказала, я ее не покину! Вам понятно?Врач, казалось, даже уменьшился в размере перед ее непреклонностью, и Глэдис восхитилась силой воли этой девушки. Этому человеку никто не смел возражать подобным образом, даже самые закоренелые преступники не ставили под сомнение его авторитет и не могли испугать его. И тут она вспомнила, что это пассажиры, оплатившие проезд, и пусть даже это была всего лишь девушка, она всегда будет считаться выше таких людей, как судовой лекарь. Странно, почему-то Глэдис эта мысль была приятна.Молодая женщина сделала глубокий вдох и продолжала уже спокойнее:— Благодарю вас за то, что нашли помощницу. Моя тетушка должна иметь все самое лучшее.Доктор кивнул и повернулся к Глэдис, чтобы дать какие-то ненужные указания — как ей показалось, в основном для отвода глаз. Он оставил пузырек с лекарством, и Глэдис подумала, зачем он зря тратит это драгоценное снадобье на обреченную женщину, когда в трюме есть люди, которым оно могло бы еще помочь. Но кто она такая, чтобы задавать вопросы? И она промолчала и стала делать то, что он приказал.Как только врач ушел, девушка повернулась к Глэдис. Лицо у нее осунулось, в глазах было отчаяние. Похоже, она израсходовала весь свой запас сил на этот разговор.— Ты должна помочь мне. Она так больна и так страдает! Она была мне как мать, и я не могу ее потерять. Она непременно должна поправиться. Скажи, что мы можем сделать?Глэдис хотела было сказать правду, но беспомощное выражение лица девушки остановило ее. Сочувствие, которое недавно пробудилось в ней, удивило ее самое, ей не хотелось причинять девушке еще большие страдания.Глэдис подошла к больной женщине, лицо, шея и руки которой были сплошь покрыты гноящимися язвочками. Они виднелись даже в тусклых темно-русых волосах. Судя по затрудненному дыханию, были уже затронуты легкие. Надежды на то, что женщина выживет, не было совсем.— Я сделаю все, что смогу, мисс, — тихо сказала Глэдис.— Зови меня Мадди, — сказала девушка, пытаясь улыбнуться. — А тебя как зовут?Глэдис попыталась вспомнить, как делается книксен, и, опустив глаза, довольно неуклюже присела.— Меня зовут Глэдис, мэм.Слабая улыбка на губах Мадди сделалась шире и стала более естественной. Девушка была прехорошенькая, когда улыбалась.— Глупо так обращаться ко мне. Мы ведь почти ровесницы. Зови меня просто Мадди.Глэдис нерешительно кивнула.— А я буду звать тебя Глэдис. Очень красивое имя! — Она снова повернулась к постели больной женщины. — Какая жара! Мы, должно быть, уже в тропиках. Говорят, здесь уже лето, а в Англии сейчас осень.Она взглянула на Глэдис и только теперь заметила, что на ней надета грязная роба, пропитанная потом, забрызганная кровью и запачканная нечистотами. Глэдис еще помнила, что в таком виде нельзя появляться перед леди. Ей стало стыдно. По лицу Мадди она увидела, что девушка тоже смущена.— Извините, — пробормотала Глэдис, — мне больше нечего надеть, а стирать было некогда.Мадди вскочила на ноги.— Мы примерно одного размера, — сказала она. — Не хочешь примерить что-нибудь из моей одежды?Глэдис не знала, что и сказать, но отвечать было поздно, потому что Мадди уже копалась в своем дорожном сундуке, вытаскивая нижнее белье, платьица, фартуки, чтобы Глэдис могла что-нибудь выбрать. Не успела она опомниться, как уже была одета в простое хлопчатобумажное платье, чистый фартук и нижнюю юбку; волосы ее были стянуты на затылке, лицо и руки вымыты. Позднее, вспоминая об этом эпизоде, она поймет, что именно в этот момент началось ее преображение. Она больше не чувствовала себя ни заключенной, ни даже служанкой. Впервые в жизни она почувствовала себя человеком — и все благодаря Мадди Берне.За последующие несколько дней Глэдис обнаружила, что Мадди представляет собой неиссякаемый источник энергии, оптимизма и решительности. Она была щедрым, открытым и добрым человеком. Даже едва не падая с ног от усталости, она улыбалась и всегда была благодарна за малейшее проявление доброты. Она боролась за жизнь тетушки с яростью тигрицы, защищающей детеныша, и ни при каких обстоятельствах не утрачивала бодрости духа. Глэдис восхищалась Мадди, как не восхищалась еще никем и никогда.Мадди постоянно говорила вслух, как будто была уверена, что звук ее голоса заставит смерть держаться от них подальше. Возможно, это у нее получалось, потому что больная женщина прожила дольше, чем ожидалось. Глэдис с жадностью ловила каждое слово Мадди: с тех далеких времен у печки на кухне она не участвовала в столь продолжительных беседах и, подобно пустому сосуду, жаждала наполниться облеченными в словесную форму человеческими мыслями. Джек Корриган первым начал заполнять эту пустоту, но при общении с ним у нее в голове не возникали такие красочные картины, какие умела нарисовать Мадди.Она рассказала Глэдис о родном доме в Суссексе, где она жила с тетушкой с тех пор, как ей исполнилось четыре года, о том, как они с тетушкой ездили в Лондон за покупками и для того, чтобы побывать в театре. Тетушка Полина была замужем за одним богатым джентльменом. Несколько лет назад она овдовела, унаследовав довольно большое состояние, и была в местной общине весьма уважаемым человеком. Мадди родители оставили на попечение тетушки на время, и она, не имея в Англии других родственников, всю свою любовь и заботу отдала племяннице.Родители Мадди, с успехом занимавшиеся коммерцией на севере Англии, решили попытать счастья на новых землях в Австралии, где открывались заманчивые перспективы для предприимчивых людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90