Мускус и цветы, чистота, томные обещания. Женственность и непорочность, все одновременно. Напряженные тела, сладкая истома. Внезапность этих воспоминаний ошеломила его своей силой.
Рейн закрыл глаза и сделал глубокий вдох ртом, пробуя ее аромат на вкус. Он пять лет не был в одной комнате с женщиной, но могло ли это одно объяснить его волнение?
Эта женщина была проституткой, развратной шлюхой, олицетворением непристойности, а он, хоть и был когда-то распутным юношей, готовым к любому любовному приключению, все же никогда не включал извращения в длинный список своих пороков.
И тем не менее один ее запах возбуждал его.
– Потрогайте его, – настаивал Арман.
Неужели она заколебалась, прежде чем прикоснуться к нему? Заметила ли она невольное движение его тела вперед, навстречу ее руке? Когда ее пальцы прикоснулись к его обнаженному телу, он позабыл обо всем.
У него перехватило дыхание. Он отшатнулся. Не потому, что его привело в ужас ее прикосновение. Как раз наоборот. Ее тонкие пальчики скользнули с его груди вниз, к животу. Рейн задрожал в предвкушении мига, когда ее рука окажется еще ниже. Плоть его восстала. Инстинктивно Рейн жаждал продолжения интимных ласк.
Ее взгляд упал на свидетельство его вожделения. Она резко отдернула руку, словно девственница.
– Мадам желала получить крепкий орешек? – спросил Арман. – Вот вам один из них. Наглый. Молодой. Здоровый.
– Не думаю…
– Простите, мадам. – Слуга неуклюже шагнул вперед.
– Что, Жак?
– Мне кажется, этот вам вполне подойдет.
Рейн внимательно посмотрел на великана Жака. С каких это пор слуга смеет давать хозяйке советы, да еще в таком деле?! Однако она не одернула его, а заколебалась, а потом указала на юношу-англичанина.
– Может быть, он, – сказала она, и Рейну показалось, что она спрашивает совета. – Он…
– Слишком молод, – закончил Жак предостерегающим тоном.
Рейн в отчаянии заскрипел зубами. Она должна выбрать его. Должна.
– Я буду таким, каким мадам пожелает меня видеть. – Он вытолкнул из себя эти слова и сам удивился тому, как легко ему это удалось, как легко он отбросил последние остатки гордости. – Я сделаю все, что пожелает мадам.
И он затаил дыхание.
– Хорошо, – в конце концов произнесла она. – Я его беру.
Жак одобрительно кивнул.
– Очень хорошо, – сказал Арман. – Я пошлю с вами двух охранников.
– Нет необходимости, – возразил Жак, вручая Арману тяжелый на вид бархатный мешочек.
Рейну понравилась самоуверенность слуги.
– Нет есть, месье, – настаивал Арман. – Я знаю этого человека.
Мадам махнула рукой.
– Разве прежде были проблемы? – холодно спросила она. – Мне не нужны зрители. Я желаю… остаться с ним наедине.
– Я понимаю, но и вы должны понять, мадам. Если этот человек сбежит…
– Вы смеете мне возражать?
– Нет, мадам! И все же я этого опасаюсь. – Арман снял с пояса тяжелую связку ключей и отпер замок наручников, прикрепленных к стене. – Я нашел решение: стражники поедут на запятках кареты. Вы получите свое уединение, а я буду спокоен. Это ведь разумно, да?
Арман толкнул Рейна вперед и вручил Жаку конец цепи от наручников узника.
– Если вы настаиваете, – раздраженно согласилась мадам.
Она вышла из камеры, шурша юбками. Арман поспешил за ней, отдавая резкие приказы тюремщикам. Рейн, который все это время держал голову опущенной, взглянул вверх и увидел, что Жак за ним наблюдает.
Гигант снял свой плащ и набросил его на обнаженные плечи Рейна, испортив впечатление от этого акта милосердия словами:
– В карете я прикреплю твою цепь к противоположному от госпожи сиденью. Если ты попытаешься… Если ты хотя бы просто коснешься своим зловонным дыханием ее лица, я оторву тебе башку. Понял?
Рейн усмехнулся:
– Уверяю вас, со мной ваша хозяйка в безопасности.
– Хорошо. Будь вежливым и веди себя разумно, и с тобой все будет в порядке. Лучше, чем ты себе представляешь.
Рейн вновь не смог сдержать презрительной усмешки.
– Ваше великодушие меня убивает. Интересно, а ее великодушие столь же велико?
Вместо ответа Жак толкнул Рейна. Он потащил его к двери, а потом по коридору к лестнице, ведущей во внутренний двор тюрьмы. Там, прямо за воротами, их ждала закрытая карета. Тюремная стража уже заняла места на запятках. Арман стоял рядом с открытой дверцей.
Любая попытка убежать сейчас была бы тщетной. Подавив разочарование, Рейн шаркающей походкой вышел за ворота. Очутившись столь неожиданно за стенами тюрьмы и подняв лицо к плачущему небу, вдохнул полной грудью. Чистый воздух, ощущение, пусть мнимой, свободы подействовали опьяняюще. Он закрыл глаза.
– Вперед, сынок. – Голос Жака звучал на удивление мягко. – Залезай.
Рейн поднял цепи и забросил их на пол кареты. Жак продел в звенья цепи висячий замок и прикрепил цепь к скобе в полу. Черт бы побрал осторожность этого человека!
Рейн бесцеремонно забрался в экипаж. Его дама была уже здесь, но в полумраке, да еще из-за черного платья и тяжелой вуали ее почти невозможно было различить. Он отметил, что мадам Нуар его боится, иначе зачем ей надо было забиваться в угол.
Глава 3
Возможно, мадам Нуар пожалела о своем выборе; возможно, вожделение уступило место страху.
Но эта женщина славилась своей ненасытной похотью. Более вероятной причиной ее показного испуга было то, что все это составляло часть какой-то извращенной игры. Игры, которую Рейн может использовать с выгодой для себя, если будет действовать правильно.
Если бы он убедил ее снять с него цепи, то через несколько секунд он бы уже затерялся в кривых улочках Дьепа.
Сознавая, что его широкие плечи заполнили весь проем дверцы и закрыли свет, Рейн сгорбился на сиденье напротив нее и постарался сесть так, чтобы не казаться ей опасным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79