– Тем лучше. Ну ладно, я вас покидаю, надеюсь, что в ближайшие дни мы...
– Приходите ко мне завтра вечером, я ужинаю сейчас очень поздно.
Он сделал это приглашение не раздумывая, по какому-то импульсу, о котором сразу же пожалел. Для человека, который не хотел спешить, он вдруг повел себя торопливо. Из-за блондина?
Отойдя подальше, он бросил взгляд через плечо. Виржини, улыбаясь, продолжала говорить с собеседником. Испытывал ли он ревность к женщине, которую даже не сумел поцеловать? Он вспомнил, что ощутил такое же раздражение перед Пьером Батайе, но Пьер был сугубо неприятным человеком, и, глядя на него, Виктор хотел защитить Виржини. А каменщик, тот не имел ничего угрожающего.
Если дождешься, что кто-то другой завоюет ее, то будешь жалеть...
Виржини ему нравилась, и, тем не менее, он все откладывал момент их свидания. Если бы не случайная встреча на Поперечной, позвонил бы он ей? Или он стал сомневаться в себе из-за Лоры? Во всяком случае, визит Нильса оставил такой горький осадок, что он ни с кем, даже с отцом, о нем не говорил. Она бы в любом случае от тебя ушла, Вик. Рано или поздно... Почему? Потому что находила его малопривлекательным или потому что сама отличалась непостоянством? И почему Нильс считает, что он за несколько месяцев узнал Лору лучше, чем он, Виктор? Разве что Лора делилась с ним чем-то сокровенным... Вероятно, она была невысокого мнения о собственном муже, тогда как сам он считал себя едва ли не образцом для подражания! Что такого он сделал, чтобы быть покинутым в любом случае? Со школьного праздника Лора звонила ему всего один раз, да и то как-то неубедительно, словно она не хотела завоевывать его снова и признавала свое поражение. Рассказал ли ей Нильс о своем путешествии в Рок или даже не счел нужным?
Виктор опять с грустью убедился, что стоит ему подумать о Виржини, как в голову неминуемо лезут мысли о Лоре. Сколько же еще времени он будет терзаться воспоминаниями о ней?
– О, мэтр Казаль, какой приятный сюрприз! Жан Вильнёв перегородил тротуар, остановившись напротив Виктора.
– Ну как, есть ли для меня что-то новенькое? Виктора затопила волна раздражения.
– Если бы что-то было, вас бы сразу известили,– сказал он сухо.
Он сделал агрессивный жест рукой, чтобы освободить себе путь, и поймал на себе удивленный взгляд случайного прохожего.
– Извините, я очень спешу,– неохотно выдавил он и пошел дальше.
Этот тип обладал способностью надоедать ему, хотя он сам не понимал почему. Посчитав этот вопрос несущественным, через двадцать метров он уже не вспоминал о нем.
Максим только что сообщил Марсьялю итоги года, и тот не мог вымолвить ни слова от удивления.
– Браво,– сказал он наконец,– вы оба просто молодцы!
К восхищению старшими сыновьями примешивалась капля зависти. От года к году нотариальная контора увеличивала свой оборот и оставила далеко позади те результаты, которых Марсьяль, будучи очень компетентным, достиг в свое время.
– Ты меня поражаешь,– сказал Максим с улыбкой,– ты единственный, кто не спросил, сколько это во франках! У нас нет ни одного клиента, кто бы переводил в евро так же быстро, как ты.
– Ах, надо же их понимать, потратить миллион на дом – это было более красноречиво, более тщеславно. И еще, ты не застал тех, которые говорили в старых франках. Сто миллионов вместо ста пятидесяти двух тысяч евро – было от чего почувствовать себя богачом!
Бланш поставила на стол фаршированную утиную шею с пюре из свежих яблок.
– А для тебя белое куриное мясо,– объявила она Марсьялю.
Она добавила в блюдо эстрагона и украсила гарнир мелкими овощами, но Марсьяль отодвинул тарелку, протянутую ему.
– Нет уж, спасибо, слишком мало для меня.
Бланш так и осталась стоять с тарелкой в руках, не зная, что делать, и Максим пришел ей на помощь:
– Папа, будь разумным...
– Да не вопрос, я лучше пойду пообедаю где-нибудь. А ты, будь любезен, не разговаривай со мной, как со своими детьми, я еще пока не в том возрасте, когда впадают в маразм.
Эта тирада больше относилась к Бланш, чем к Максиму, и все догадывались об этом. Разобиженная, она унесла тарелку на кухню. А Марсьяль, как ни в чем ни бывало, приступил к фаршированной шее.
– В самом деле, Макс, я горжусь вами. Я оставил вам контору в хорошем состоянии, как мне кажется, но вы превзошли все мои ожидания!
– Мы с Виктором хорошо дополняем один другого и никогда не наступаем друг другу на ноги – вот в чем главный секрет! Он не любит недвижимость, а я не люблю финансы...
Бланш вернулась и села рядом. Вдруг она перебила его и спросила:
– А кто занимается наследством, ты или Виктор?
– Чаще он, но иногда как получится. А что?
– Из любопытства... Вы как-то говорили о Робере Вильнёве, так вообрази, я встретила его племянника в магазине.
– Жана? О, это кошмар для Вика! Я подло бросил своего брата в лапы этого типа, и результат всем известен. Если еще Жан возьмется за финансирование фильма Ника, это будет театр абсурда!
Бланш бросила на сына такой странный взгляд, что Марсьяль от удивления перестал жевать. Он увидел, что она вся напряглась, прежде чем спросить:
– Почему это истинный кошмар? В свое время он был славным парнем, разве не так?
– У тебя плохая память,– возразил Марсьяль строго.– Робер считал его неудачником, лентяем и бестолочью! Вспомни-ка, он не мог удержаться ни на одной работе больше недели. В двадцать пять лет он ничего не умел делать! Мы даже предложили ему работать в саду в Роке как-то летом, но для него и это оказалось не под силу.
– В твоих глазах никто не заслуживает снисхождения,– пробормотала Бланш.
– В моих?
Он никак не ожидал критики со стороны жены и не понимал причины ее настойчивости, поэтому обратился к Максиму:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81