– Не надо такого тона, – вкрадчиво сказал Шарль.Он медленно достал из портсигара сигарету и прикурил от золотой зажигалки с его инициалами, которую всегда носил в кармане.– Я привык ко всему, да и ты не тот человек, – наконец сказал он. – Если я хочу сохранить спокойствие, то ты меня не рассердишь, а если решу задать тебе трепку, то ничто меня не остановит. Как видишь, со мной все просто. Твоя мать слишком слаба, чтобы ее уговоры могли тебя тронуть, поэтому этим займусь я; можешь мне поверить, это совсем не доставляет мне удовольствия.– Я знаю, – бросил Ален, – ты всего лишь исполняешь свой долг.– Ты многого не знаешь, – вполголоса проговорил Шарль.Во время паузы они обменялись взглядами, и против своей воли Ален первый опустил глаза. Он мог сколько угодно ненавидеть дядю, но его хладнокровие обезоруживало.– Чем ты рассчитываешь заниматься в дальнейшем? Слово «будущее» что-нибудь для тебя значит? Или ты думаешь, что мать или бабка будут содержать тебя? В тот день, когда твоя сестра станет адвокатом, кем станешь ты? Консьержем в ее доме? Или чем-то вроде праздного паразита – эдакого наказания богатых семей? Ты будешь смотреть, как другие работают, и ничего не делать?Презрение Шарля было еще унизительней, чем его вопросы.– Нет! – закричал Ален. – Нет! У. меня есть планы, только вот я уверен, что они не совпадают с тем, чего хочешь для меня ты! С твоим видением мира и общества! Мне не нужна твоя проторенная дорожка, это не для меня. Я полный нуль в учебе, еще больший, чем ты думаешь, и это никогда не изменится.– В самом деле?– Да, – упрямо повторил юноша.– Итак, в конце года тебя отчислят из лицея.– Тем лучше!– Остаются частные школы, иезуитские пансионы… и дисциплинарные учреждения: им удавалось исправлять и более тяжелые случаи. Совершеннолетним ты станешь только через пять лет, это дает нам полную свободу действий.Пораженный Ален посмотрел на Шарля: тот был серьезен. Как он, человек, прошедший концентрационные лагеря и самое, плохое обращение, мог подумать об отправке шестнадцатилетнего мальчика в школу для трудных детей? Это было гнусно!– Если ты это приготовил для меня, то я никак не смогу тебе помешать, – сказал он уже не таким уверенным, как в начале разговора, тоном.Они по-прежнему стояли в метре друг от друга, и Алена затрясло от ненависти, когда Шарль позволил себе шутку:– А может, ты подумываешь о бегстве? Тогда я вызову жандармов, и тебе светит исправительный дом.Наступила затянувшаяся пауза.– Сядь, – сказал Шарль через какое-то время.Властным жестом он подтолкнул его к креслу времен Регентства, сам устроился напротив.– Похоже, наша беседа займет много времени, и ты устанешь первым, поверь мне на слово.Ален стиснул зубы: у него дрожал подбородок. В конечном счете, противостоять Шарлю оказалось труднее, чем он думал.– Если бы мой отец был здесь… – начал он.– Возможно, но твой отец мертв.Судя по холодности тона, это не особо трогало Шарля. На этот раз Ален потерял почву под ногами и не знал, что возразить. На смену самоуверенности вдруг пришло непонятное чувство неловкости. Какое-то давнее, расплывчатое воспоминание о Шарле пробудилось в его памяти, но требовательный голос дяди вернул его к реальности.– Итак, – настаивал он, – если я правильно расслышал, у тебя есть планы? Так расскажи о них!– Я хотел бы жить в Валлонге.– В Валлонге? Прекрасно! Так тебя интересует профессия сторожа? И ты готов лишить работы хорошего человека? Бедный Ферреоль, он тебя благословит!– Шарль, я не шучу, я изучал вопрос и…– Так вот то единственное, что ты изучил!– Шарль, пожалуйста…Они снова обменялись долгими взглядами. Золотистые глаза Алена умоляли, и это было неожиданно.– Оливковые деревья, – тихо продолжил он.– Вот как?– Которые посадила бабушка…Нахмурившись, Шарль ждал продолжения и ничего не понимал. Он помнил только, что иногда мать рассказывала, как в начале века уговорила Анри купить земли, прилежащие к владениям, и посадить там оливковые и миндальные деревья. Фантазия новобрачной, которая хотела выглядеть практичной. Потом управление этим хозяйством доверили арендатору. С тех пор Шарль не знал, что стало с участком.– Я собрал сведения, мне помог учитель географии. Это очень рентабельная культура. Конечно, там надо будет привести все в порядок, кое-что пересадить. Ты знаешь, что оливки плодоносят с четырех лет? У нас по большей части разновидность агландо Агландо – один из основных технических сортов оливок во Франции

– это для масла, и немного салоненка Салоненок – столовые оливки из местности у устья Роны. Их собирают недозрелыми, вымачивают в содовом растворе, чтобы удалить горечь, промывают и засаливают.

– это для стола…– Что ты мне рассказываешь? – перебил его Шарль. – Для начала, кто сейчас ими занимается?– Никто. Все в запустении, урожай не собирают. Во время войны там все растаскивали. Я туда часто ходил…Изумленный Шарль откинулся в кресле, положив ногу на ногу.– И что ты думаешь делать с этими оливками в свои шестнадцать лет?В его вопросе не было иронии, а только огромное удивление. Ален смутился.– Выращивать… Надо увеличить площади, сейчас многим людям нужны деньги, земля там недорогая, так, что я подумал…– Ты о чем-то подумал? Ты называешь это думать? Это, Ален, все твои амбиции? Быть крестьянином?– А почему нет? Если это слово тебя коробит, можешь с тем же успехом говорить «землевладелец». Чтобы ты позволил мне жить в Валлонге, я должен объяснить, каким образом хочу извлекать пользу из земель! Они нам ничего не будут стоить и даже принесут доход.– Ты бредишь! – взорвался Шарль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90