Закрыв глаза, Мари полулежала в кожаном кресле «Трансат» «Трансат» – кожаное кресло с металлическим каркасом, похожее на шезлонг. Конструкцию придумала Эйлин Грей.

. На ней было свободное крепдешиновое платье, скрывавшее живот. На шестом месяце беременности она стала быстро уставать. Тем более что перед летними каникулами в конторе у Шарля она много работала: хотела реабилитироваться после провала в суде.Чуть поодаль, под платанами, Винсен и Ален учили маленького Сирила играть в петанк Петанк – игра в шары. Большими стальными шарами весом 720 граммов надо с расстояния 6–10 метров попасть в маленький шарик, называемый кошонетом.

пока еще с пластиковыми шарами. Ален так нежно относился к своему племяннику и крестнику, что Мари изумлялась. Она никогда не думала, что ее брат, этот асоциальный тип, может так любить детей.– Все уже решено? Крестным будет Винсен?Открыв глаза, она увидела Готье, тот протягивал ей стакан мятной воды.– Хочешь пить?– Да. Большое спасибо. Извини, но Винсен первый попросился в крестные.Она жадно выпила стакан ледяного напитка, Готье сел рядом на траву.– Вечером опять какие-то гости, надо переодеться, – вздохнул он.– Пусть бабушка развлекается, она обожает принимать гостей. Кого она пригласила сегодня?– Кастекса, он приехал в Авиньон на каникулы, и какого-то известного художника, он живет тут, неподалеку.Подошел Ален, держа Сирила на руках: ребенок доверчиво уткнулся в его плечо.– Можно я выкупаю и накормлю его? – спросил Ален.– Я помогу тебе, – сказал Винсен.– О каком художнике вы здесь говорили? – поинтересовался Ален, гладя светлые локоны малыша.– Жан-Реми Бержер… Клара все лето звала его, и он наконец почтит нас своим присутствием… Зимой я был на его выставке, – добавил Винсен. – Он талантливый и очень приятный человек. Я даже подозреваю, что бабушка припасла его для тебя, Мари…Он рассмеялся. Мари и Готье подхватили смех, а Ален молча пошел к дому. Из окна второго этажа Мадлен плаксивым голосом позвала Готье. Тот с недовольной гримасой ответил, что уже идет.– У нее сломался замок на шкатулке с украшениями. Она думает, что у меня талант слесаря! – объяснил он.– Это верно, – усмехнулась Мари, – у тебя получится, ты ведь будущий хирург…Шутка не рассмешила Готье – он нахмурился.– Даниэль куда лучше меня разбирается в таких делах, лучше бы он пошел. Кстати, где он?– В кабинете отца, – ответил Винсен, – они там с обеда сидят. Шарль решил поговорить с сыном о будущем, и похолодевший Даниэль пошел за ним, зная, что свои мысли ему высказать не дадут.– Если он не станет лучшим выпускником Политехнической школы, отец его убьет, – задумчиво сказал Винсен с грустной улыбкой.Спорить с отцом было по-прежнему трудно, хотя они стали взрослыми, и Винсену становилось не по себе при мысли о предстоящем разговоре относительно Магали. Если Шарль разозлится по-настоящему, если ответит категорическим отказом, то Винсен пойдет на ссору с ним – а это безрадостная перспектива. Но отказаться от Магали было просто невозможно.– Тебя что-то тревожит? – заметила наблюдавшая за ним Мари.– Тебе кажется, – ответил он.Он не хотел жаловаться: у нее-то всегда хватало смелости противостоять всем. Мадлен, Шарлю, Кларе, она не боялась вступать с ними в конфликт и жить так, как хочет.– Надо переодеться, – сказала она, вставая.Винсен подал руку, и она с легкой улыбкой приняла ее: забота кузена была трогательной.Жан-Реми вышел из черного «Хочкисса» и, захлопнув дверцу, залюбовался фасадом. Так вот каков Валлонг: дом большой – и гораздо красивей, чем он его представлял – с голубыми ставнями, плоской розовой кровлей и белоснежными стенами, на которых выделялись балкончики из кованого железа. Изысканное сочетание роскоши и процветания, создававшее ощущение достатка и спокойствия.На крыльце раздались голоса, и сияющая Клара появилась в чесучовом платье цвета слоновой кости. Она с улыбкой шла к нему навстречу, радуясь, что, наконец, принимает его у себя. После короткого обмена любезностями она представила ему членов семьи: Мадлен показалась ему толстой неинтересной женщиной, а руку Шарля он пожал с интересом. Ален столько рассказывал о дяде, что можно было заранее испытывать к нему неприязнь, но Жан-Реми представлял себе совсем не такого человека, каким оказался Шарль. Ален говорил о нем: «Отвратительный, высокомерный, холодный». Но не упомянул о безукоризненной элегантности, удивительных светло-серых глазах и низком волнующем голосе.Клара провела их через дом и вывела на патио, где обычно вся семья собиралась на аперитив. Все подошли поприветствовать его: Мишель Кастекс, Винсен, Даниэль, Мари, – Ален чуть помешкал и подошел последним. Он кивнул и совершенно равнодушно пробормотал:– Очень приятно…Он целые дни проводил на воздухе, на солнце, и загар делал его еще желаннее; Жан-Реми с трудом отвел взгляд от молодого человека и повернулся к Кларе: она предлагала напитки. Взяв с подноса мартини, Жан-Реми вдруг почувствовал неловкость. Зачем он приехал сюда, в семью Алена? Что за неуместное любопытство побуждает его подсматривать? А если юноша никогда этого не простит ему?– Моей матери очень нравится ваше творчество, – сказал Шарль, садясь рядом с Жаном-Реми. – Вы могли бы показать мне ваши картины? Я хотел бы сделать ей подарок на день рождения…Их взгляды встретились, и Жан-Реми почувствовал, что Шарль, несмотря на свою холодность, умеет очаровывать собеседников. Конечно же, профессиональное качество адвокатов.– С большим удовольствием, – согласился художник.Но он твердо решил никогда не принимать его на мельнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90