– спросила Клара у окружающих.
– Может быть не Поль? – испугалась Мадлен, – ему только восемь лет!
Готье взглянул на нее, расстроившись, что она ответила вместо него, в то время как Шанталь произнесла хорошо поставленным голосом:
– Ну да, совсем капельку, чтобы отпраздновать Новый год.
Она и раньше никогда не ценила свою свекровь, а после смерти Филиппа она возненавидела ее. Хотя и не считала ее виноватой, она злилась на нее из-за того, что та предпочла вязать, а не следить за маленькими детьми в день, когда произошел несчастный случай. Они с Готье избегали этих разговоров, но оба были одного мнения по этому поводу и принимали Мадлен неохотно.
Мари налила понемногу шампанского в бокалы для Леи, Тифани, Лукаса и Поля. Сирилу и Виржилю она всегда жаловала побольше. Потом она устроилась около Софии, чтобы поближе с ней познакомиться, так как девушка, возможно, скоро станет членом семьи. Клан Морванов становился все больше и сильнее. Уже Сирил намеревался учить право, и она его поддерживала в этом с тайной надеждой, что в один прекрасный день он сможет стать таким же блестящим, каким был Шарль. Контора Морван-Мейер набирала вес, и адвокаты отныне боролись за право работать в ней. Мари управляла системой железной рукой, приносила значительные дивиденды Винсену и Даниэлю, которые оставались собственниками помещений. Но каждое утро, когда она занимала место в кресле Шарля, она испытывала прилив ностальгии. Безусловно, она была единственной, кто так скорбел о нем, помнил его так ясно. Годы совместной работы навсегда остались в ее памяти. Ведь кроме него она не встречала никого с такой силой ума и таланта. Она знала наизусть некоторые пассажи из его защитительных речей, особенно те, о которых писалось в хрониках, когда он пытался спасти голову осужденного как благодаря своему умению вести дело, так и своему ораторскому таланту. В зале суда Шарль покорял одновременно своих последователей и противников, потому что был исключителен. Мари испытывала по отношению к нему очень сильное двойственное чувство, которое мешало ей жить нормально. Когда она была студенткой, мальчики ее возраста не интересовали ее, она считала их посредственными и неловкими, и в каждом своем знакомом тщетно искала кого-то, похожего на дядю. В итоге она находила только партнера на вечер, от которого избавлялась на следующий же день. Сирил и Лея были рождены от разных молодых людей, которых она уже давно забыла.
– О чем ты думаешь? – спросил у нее Винсен, присаживаясь на подлокотник дивана.
– О твоем отце, – внезапно ответила она.
Он замолчал на мгновение, задумавшись, а потом пробормотал:
– Будет ли кто-нибудь возражать, если мои дети останутся здесь вместо того, чтобы возвращаться в Валлонг? Клара мне это предложила, и я думаю согласиться, только если тебе понравится это невозможное сожительство.
– Не говори глупостей, здесь достаточно места, мы не будем наступать друг другу на ноги. Хелен тоже останется здесь?
– Хелен или кто-то другой, в любом случае кто-нибудь, кто будет ими заниматься, конечно.
– А Магали?
– Я попробую поговорить с ней об этом.
Он сказал это, сам не веря. Поговорить с Магали больше не представлялось возможным, он ее еще слишком любил, чтобы не уважать, даже вопреки очевидному. Он до сих пор надеялся, что она поправится в его отсутствие, что у нее, наконец, хватит сил выбраться, и каждый раз разочаровывался. Накануне Винсен долго разговаривал с ней по телефону, чтобы убедить ее сесть в самолет и прилететь к ним на ужин, но она наотрез отказалась.
– Телефон звонит не переставая, – сообщила Мадлен, которая еще очень хорошо слышала.
На какое-то время все разговоры прекратились, и они прислушались к звонку, который раздавался из глубины особняка. Клара не сочла нужным поставить телефон в главной гостиной, которую редко использовали, Винсен первым встал и пошел отвечать. Он пересек холл, удивленный настойчивостью того, кто хотел присоединиться к праздничному ужину, и нервно снял трубку.
– Винсен Морван-Мейер, – процедил, он как обычно.
– Привет, дружище, это Ален. Я надеялся, что трубку возьмешь ты.
В тишине, которая последовала, Винсен глубоко вздохнул. Он отлично знал, что кузен позвонил ему не затем, чтобы поздравить его с Новым годом.
– Что-то серьезное? – наконец спросил он.
– Не сходи с ума, ничего непоправимого, но… Было бы хорошо, если бы ты приехал сюда как можно скорее.
– Речь идет о Магали?
На самом деле вопрос глупый. Ален решал свои проблемы сам. Должно было произойти что-то невероятное, чтобы он позвонил в десять вечера.
– Я сделал все, что мог, Винсен.
В ровном голосе Алена, несмотря ни на что, чувствовалось что-то успокаивающее, и Винсен решился ответить.
– Я уверен, ты много о ней заботился, и тебе, правда, не надо было так себя нагружать. Что именно происходит?
– Я бы хотел рассказать тебе это не по телефону. Есть рейс Air Inter завтра в десять утра, если сможешь прилететь, я буду встречать тебя в аэропорту.
Тревога переполнила Винсена. В последний раз он так долго разговаривал с Аленом у тела маленького Филиппа. Только что-то очень серьезное еще могло их сблизить, так что ситуация, наверное, была катастрофической.
– Не слишком волнуйся там. Она не одна, я пока с ней.
Он собирался провести новогоднюю ночь, карауля мертвецки пьяную женщину? Винсен с трудом сглотнул слюну, чувствуя себя виноватым, и в то же время униженным.
– Спасибо, – пробормотал он. – Рейс в десять часов первый?
– Да.
– Тогда до завтра.
Он резко положил трубку и остался стоять у полукруглого столика. Он рассеянно смотрел на бесчисленные блокноты Клары, серебряную пепельницу, старые настольные часики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99