Паскаль слышала, как Аврора прошла мимо кабинета, врезалась в шкаф и рассмеялась. Аврора пила очень редко, она отрицательно относилась к алкоголю. В этот вечер она позволила себе расслабиться, крепкий сон все сгладит.
Через десять минут Паскаль встала из-за стола и навела порядок в кухне. В отличие от Авроры она чувствовала себя в форме и решила перейти в библиотеку, где обычно занималась подсчетами домашнего бюджета или читала медицинские журналы. Она зажгла лампу и села за стол. Ее окружала тишина спящего дома, от внезапно раздавшегося крика совы она вздрогнула. В течение нескольких мгновений Паскаль прислушивалась, но не услышала ничего, кроме редкого потрескивания деревянной обшивки стен или паркета. Несмотря на то что уединенность Пейроля иногда вызывала в ней беспокойство, Паскаль все сильнее любила этот огромный дом.
Она взяла в руки письма. На одном стоял штемпель больницы Пюрпан, на другом логотип альбийского коммерсанта. Не обращая внимания на рекламу, Паскаль открыла первый конверт, полагая, что в нем содержится какое-то административное извещение. Вместо этого в конверте оказалось небольшое, написанное от руки письмо. Паскаль была заинтригована, узнав почерк Лорана.
«Дорогая Паскаль, прилагаю к этому письму ответ, который я получил на свой запрос. Для меня мучительно отправлять Вам плохое известие. Я понимаю всю важность этой новости для Вас, однако прошу все тщательно обдумать. Если Вы захотите поговорить со мной об этом, я в Вашем распоряжении. Можете обратиться ко мне в любой момент, и я буду рад выслушать Вас. Целую Вас».
Испытывая небывалое волнение, Паскаль смотрела на извещение для месье Лорана Вийнева, директора Пюрпанской больницы. Плохая новость? Какая же? Она медленно прочитала текст, но ничего не поняла и заставила себя вновь прочесть его.
В тишине библиотеки она услышала, как ее дыхание участилось, стало шумным, а затем перешло в рыдания.
В течение долгого времени она просидела, закрыв лицо ладонями. То, что она узнала, было абсурдно, этого невозможно было предвидеть. Юлия Ньян Косте, имевшая врожденную аномалию развития, постоянно находилась под наблюдением в различных лечебных центрах для лиц с физическими недостатками.
Юлия Ньян, ее сводная сестра, Юлия беззаботная, родилась с болезнью Дауна и никогда не знала нормальной жизни. Паскаль встала, стараясь унять слезы. С аномалией развития… В какой степени? Как ее мать могла покинуть больного беззащитного ребенка? Это было непостижимо!
Шагая взад-вперед по библиотеке, Паскаль пыталась размышлять, но мысли путались и хаотично проносились у нее в голове. Печаль Камиллы, о которой ей рассказывали со всех сторон, ее последние годы почти полной немоты… Может, судьба Юлии и привела ее на грань сумасшествия?.. Может, все эти сорок лет ее постоянно терзали муки совести, доведшие ее до могилы? Нет, только не она, ведь ей самой пришлось столько выстрадать из-за собственного сиротства! Разве она могла дать такую же судьбу своей дочери? Но у Юлии должен был быть еще и отец, что же стало с этим Раулем Косте?
Паскаль была настолько взбудоражена, что выбежала из библиотеки и, перепрыгивая через ступеньку, оказалась у двери комнаты Авроры. Если она сейчас с кем-нибудь не поговорит, то сойдет с ума! Она постучала и сразу же вошла. Аврора крепко спала, лампа у ее изголовья была не погашена. Паскаль посмотрела на нее и решила не будить. После всего, что ее подруга выпила этим вечером, вряд ли она была способна на какой-либо разговор.
Погасив свет, Паскаль вышла из комнаты и отправилась на кухню. Было слишком поздно, чтобы звонить Лорану. Она могла позвонить Адриану, но не лучше ли будет подождать, пока он приедет вместе с отцом, чтобы здесь разобраться во всей этой истории.
Она открыла буфет, достала бутылку арманьяка, который они использовали для добавки в соусы, налила себе стопку и залпом выпила. Потом она вернулась в библиотеку, где снова стала ходить взад-вперед между темными окнами и камином. После того как она нашла это чертово свидетельство, она часто думала о Юлии и представляла себе их первую встречу. Она пыталась представить черты лица Юлии Ньян, узнавая в них тот же азиатский тип, который Камилла, должно быть, передала ей так же, как и Паскаль. Она пообещала себе исправить эту несправедливость и дать Юлии все, чего та была лишена… Какая насмешка!
Слезы снова потекли по ее щекам, она больше не могла выносить своего одиночества. Паскаль взяла телефон и набрала номер Самюэля. Несмотря на поздний час, он сразу взял трубку.
– Самюэль, это я… Прости, что звоню тебе так поздно, надеюсь, ты еще не спал?
– Нет, – ответил он низким голосом, – я не спал. Что с тобой случилось?
– Послушай… Не беспокойся, но я… я узнала нечто совершенно ужасное, и я… я не знаю, с кем мне поговорить об этом…
Она шмыгала носом и сглатывала слюну, тщетно пытаясь продолжить разговор.
– Паскаль! Боже мой, ты плачешь? Ты хочешь, чтобы я приехал?
– Мне нужно рассказать об этом кому-нибудь! О, Самюэль…
– Ты сейчас в Пейроле?
– Да.
– Хорошо, я выезжаю. Я скоро буду у тебя, и ты мне все расскажешь. А пока успокойся, хорошо? И не забудь открыть мне ворота!
Она стала возражать, но он уже повесил трубку.
Конечно, Марианна восприняла это без всякого энтузиазма. Пока Самюэль спешно одевался, она проснулась и, узнав, что он спешит посреди ночи в Пейроль, чтобы утешить свою бывшую жену, пришла в негодование. Но он не был расположен к тому, чтобы слушать ее.
Выбегая из комнаты, он увидел, что Марианна сидит на его подушке – растрепанная, злая и уверенная в том, что сможет не пустить его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87