– У тебя… у тебя начинается какой-то припадок, Глориана?
Вопрос Данте вернул ее с небес на землю. Боже мой, как могла она поддаться этому волнению, и только потому, что он прикасался к ее пустому корсету!
– Я в порядке, – выдохнула она. – В полном порядке.
– Ты уверена в этом? Такое удушье и пошатывание часто говорят о начале приступа. Мне приходилось несколько раз видеть, как люди после этого падали в судорогах, теряя сознание.
– Я не чувствую удушья, не пошатываюсь, и никакой припадок мне не грозит.
Он посмотрел на нее с таким сомнением, что она собрала все остатки своего достоинства и произнесла независимым тоном:
– Я просто не привыкла развлекать мужчин в своем личном вагоне.
– Ты меня развлекала? – Данте огляделся вокруг с таким разочарованным видом, как мальчик, узнавший, что проспал парад слонов.
Глориана воспользовалась этим, вырвала корсет из его рук и едва не ткнула им в нос Данте:
– Ты, дорогой, неплохо развлекся в последние несколько минут.
Он посмотрел вниз, на сотрясаемый у него под носом корсет, а потом взгляд его темно-карих глаз прошелся по ней с головы до пят, обволакивая Глориану удивительной теплотой. На его губах играла едва заметная улыбка.
– О, – заметил Данте, – сказать правду, самое захватывающее развлечение – это ты сама, Глориана.
– Ладно, хватит. – Голос ее стал суровым, но она почувствовала себя словно парализованной, как начинающий фокусник перед публикой, когда попыталась плотнее запахнуть на груди халат, потянувшись к ручке двери и не выпуская из руки корсет. Она хотела выдворить Данте из своего вагона, боясь окончательно поддаться такой непривычной для нее растерянности и смущению. – Мне нет дела до того, доверяешь ты Мод или нет. Ты можешь просто перейти в другой вагон и подождать там ее прихода с твоими трофеями.
– Меня приводит в ужас мысль о том, как я выйду отсюда в таком костюме. – Данте наградил ее такой дерзкой и самоуверенной улыбкой, что у нее не осталось сомнений в том, что он никогда никого не боялся.
– Ты не снимал этот костюм с первой минуты, как я с тобой встретилась.
– Истинная правда. Но где меня переодели, сделав легкой добычей шулеров?
– Ничего себе – легкая добыча! Ты же выиграл у Мод семь партий, или ты уже забыл об этом?
– Мне бы так не повезло, если бы не появился какой-нибудь овцевод и не навязал мне партию покера с ним.
– О, ради всего святого! – Она вскипела от злости, нетерпеливо топнув ногой. Ее протесты были явно смешными, но Глориане хотелось высказаться до конца и поскорее. – Тебе нужно пройти только сцепной мостик и две площадки, чтобы попасть в вагон с лошадьми. Никто не обратит на тебя внимания, если ты чем-нибудь накроешься и пойдешь быстро. – Она показала подбородком в сторону стоявшего в углу гардероба. – Там висит черный плащ. Он будет тебе очень широк. Завернись в него, и тебя никто не заметит.
Судя по виду Данте, он не возражал. Глори свирепо смотрела на него, пока он, вздохнув, нехотя не направился к шкафу.
Но увидев на нем свой черный плащ, она поняла, что ошибалась. Когда его надевала Глориана, плащ охватывал ее от шеи до пят так, что в сравнении с ним одежда монахини показалась бы слишком открытой. У Данте же он не сходился даже на шее. Плечи его были так широки, что полы плаща не сходились и на груди. Плащ доходил только до колен, оставляя ноги открытыми.
Если бы она была из овцеводов, она закричала бы, ужаснувшись его виду.
– Эта вещь рассчитана на человека гораздо меньше меня ростом, – заметил Данте. Он поглаживал шелковую подкладку, а потом натянул плащ, и под туго натянутой материей обрисовались округлости его мышц.
– Это не мужской плащ, он мой, – призналась Глори. Почему ее сильный голос прозвучал так пискляво, она не знала. Она вдруг почувствовала себя маленькой, хрупкой и раздраженной. – Это часть моего костюма для роли мадам Боадечии. Я надеваю его для первого выхода и уже на сцене распахиваю, чтобы привлечь всеобщее внимание.
– Ты доставляешь зрителям удовольствие, открывая то, что под плащом? – тихо спросил Данте, многозначительно посмотрев на корсет.
– Нет! Да! То есть я имела в виду… – От волнения она глотнула воздуха и еще больше смешалась. Уже давно она стала испытывать одновременно страх и отвращение к арене в каждом своем выступлении. Как ни претила ей необходимость ломаться перед толпой и постоянно улыбаться, все же этого невозможно было избежать, от этого зависел успех ее простеньких фокусов.
– Я имела в виду, что корсет чем-нибудь прикрывается… каким-нибудь украшением.
– Значит, поверх него надевают украшения. – Данте многозначительно кивнул, поглаживая подкладку плаща.
– Что-то вроде этого. – Глори почувствовала, как по ее коже разлилось тепло при мысли, что шелк, который ласкала рука Данте, обычно облегал ее голые ноги.
Она попыталась отмахнуться от услужливого воображения, но поймала себя на нежелании расставаться с Данте. Она помогла ему с английским языком и дала плащ, чтобы он мог укрыться, хотя и не очень верила, что он боялся встречи с овцеводами и что это уж никак не зависело от его одежды. В конце концов он мог разыскать Мод в городе и взять у нее обещанные покупки. А потом ей придется опять искать конюха, что было, разумеется, единственной причиной ее тревоги.
– Ты был бы не против, если бы я заботилась о тебе? Она сразу поняла, что ей не удалось поймать его на удочку столь неожиданным предложением помощи.
– Мне кажется, что я не успею пройти две площадки, как ко мне тут же пристанут. – Он без улыбки смотрел на Глори изучающим взглядом, а его пальцы тщетно пытались стянуть борта плаща на своей широкой груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107