«Глориана Карлайл, звезда цирка, убила акробата на трапеции Данте Тревани». Немного подумав, она решила, что для ее карьеры, возможно, было бы лучше обойтись вообще без газетной шумихи. Она подождет, пока они не окажутся в самой глуши, и уж тогда всадит ему пулю прямо между его прекрасными, притягивающими глазами.
Впрочем, вероятно, она не сможет этого сделать. Она никогда не смогла бы выстрелить даже в зайца, не говоря уже о человеке. И тем более в Данте.
Значит, в конечном счете даже хорошо, что он разозлил ее до такой степени, что она согласилась поехать в Плезент-Вэлли вопреки собственному здравому смыслу. Может быть, все ее опасения действительно подтвердятся, и тогда, возможно, ему прострелит голову какой-нибудь заурядный отвратительный бандит-овцевод и избавит ее от этой заботы.
Глориана шагала впереди Данте прямо через город, находя мрачное удовлетворение в том, что от их ног поднимались клубы пыли, оседавшей за ними на все еще торчавших повсюду зеваках. Их пристальные взгляды почему-то большеее не раздражали. Она тяжело дышала. Ноги Данте, казалось, едва касались земли, двигаясь с кошачьей грацией, вполне гармонировавшей с блеском его медно-карих глаз.
Глориана с силой распахнула дверь банка Коконино и энергично зашагала прямо к письменному столу управляющего. Резкий стук захлопнувшейся двери и звук своих решительных шагов придали ей уверенности, и она решила в будущем почаще пользоваться этим приемом. Она уперлась ладонями в полированную поверхность стола и громко кашлянула, чтобы привлечь к себе внимание.
– Отдайте мне мои деньги.
Управляющий задергался на своем стуле, как маленький серый хорек, нервно облизывая губы под не слишком представительными дрожащими усами. Господи, Данте впился в него взглядом, как сделавшая стойку охотничья собака. Как она могла допустить, чтобы мелкий клерк так ее запугал? Ей показалась заманчивой мысль о том, что было бы хорошо застрелить их обоих, а не одного Данте.
– Я… я уже говорил вам, мисс Карлайл, что мы не получали телеграммы…
Данте положил смятую, покрытую пылью копию телеграммы на ладонь Глорианы. И подмигнул ей! Разумеется, так, что управляющий этого не заметил. Ни это, ни восхищенный взгляд Данте не могли заставить Глориану простить его властное поведение. Нет, она не сможет простить ему этого, даже несмотря на то, что без его настояния она не заставила бы себя снова отправиться к управляющему банком под неотступными взглядами городской толпы. Швырнув телеграмму на стол, она громко хлопнула по ней рукой под носом у хорька.
– Вы уже показывали мне это, мисс Карлайл, – взъярившись, процедил тот. Его моргающие глазки округлились, когда Данте присел на край его стола и как бы невзначай провел пальцем по висевшему у него на поясе мечу.
– Моя невеста, мисс Карлайл, задалась вопросом, почему вы отказались выдать ей ее деньги, – заговорил Данте. – Да, она задумалась над этим, – повторил он, не обращая внимания на сердитый взгляд Глорианы. – Она в высшей степени думающая женщина. – Он провел пальцем по лезвию оружия, поморщился – довольно красноречиво, как показалось Глориане, – и показал несколько капелек крови, выступившей на его большом пальце.
Управляющий банком прямо вдавился в спинку кресла.
Данте с глубокомысленным видом приложил палец к губам:
– Мисс Карлайл всегда старается извлечь какую-то пользу из сомнения. Это одно из тех ее многочисленных достоинств, которые заставили меня заболеть любовью к ней. Разве это не так, дорогая?
Глориана ответила ему улыбкой. «Ты болен, что верно, то верно», – подумала она. Она не могла не восхититься, пусть нехотя, тем, как он заставил управляющего съежиться в кресле, словно суслика перед свернувшейся гремучей змеей. Он играл с управляющим, как опытный фокусник, потративший последние десять лет своей жизни на подобные проделки. Да, подумала Глориана, трудно не восхититься его аттракционом, вызывавшим у нее слабую дрожь внутри, тем, как он солгал о своей влюбленности в нее, этим «дорогая». Ну и тип!
– Может быть, вы все-таки получили телеграмму миледи, а потом произошло какое-то очень важное событие, заставившее вас полностью забыть о ней? Такое возможно? Это можно было бы понять.
– Я… я… – забормотал заикаясь управляющий. Данте наклонился, словно стараясь помочь ему вытащить слова из горла, и вконец напуганный бедняга выдавил: – Ну да, конечно! Я вспоминаю, так оно и было. Едва я получил эту телеграмму, как пришел самый главный клиент банка, и мне, разумеется, пришлось уделить все внимание ему.
– Ну, разумеется! – буркнул Данте. Его глаза сузились, как у довольной кошки, увидевшей, что к ней приближается мышь. – И кто же был этот важный клиент?
– О, его знают все… – Едва начав, управляющий тут же захлопнул рот. – Я не могу раскрыть эту информацию двум посторонним людям.
– А жаль, – подосадовал Данте. Он снова едва заметно подмигнул Глориане, призывая ее присоединиться к его игре. – Теперь мне придется разыскивать его самому, хотя это занятие претит моей благонравной натуре.
– О, не надо, Данте! – изобразила ужас Глориана.
– Прости меня, дорогая, я понимаю, что тебе неприятно быть свидетельницей этого безобразия. – Помрачнев, он повернулся к управляющему банком. – У вас я также заранее прошу прощения за неприятности, которые я вам доставлю.
– Неприятности? Что… что?.. – задохнулся управляющий.
– Я вынужден встретиться с вашим главным клиентом у него дома и, разумеется, порыться в его бумагах.
– Вы не посмеете, – прошептал управляющий.
– Вы так думаете? – спросил Данте с подкупающей мягкостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107