запах его сильного тела, текстуру его кожи, то, как завитки его волос щекотали ей грудь. Как рокотал его голос, когда он называл ее «миледи».
Спать она не могла, поэтому под покровом ночи отправилась к его круглому дерновнику, окруженному рвом. Здесь ничего не осталось от Джеффри: он забрал свои ржавеющие доспехи, туники, оружие и сбрую. Если бы в ее загоне не тосковал сейчас Арион, она могла бы усомниться в том, что Джеффри вообще существовал. Джульетта лежала на набитом соломой матрасе и вспоминала. Домой она вернулась только перед самым рассветом.
Брод Уолберна и ее собственные обязанности, связанные с ним, всегда удерживали ее на месте. С отъездом Джеффри она казалась себе опустевшим зачумленным кораблем, который стоит в гавани, но пуст. Паруса его превратились в лохмотья, а неумолимые волны разбивают его безжизненный корпус в щепки.
Она только теперь начала понимать, что брошенный в гавани якорь еще не обещает благополучия и покоя.
Джульетта пыталась угадать, сколько времени пройдет, прежде чем горожане перестанут упоминать о Джеффри. Она не сомневалась в том, что очень скоро расчетливые поселенцы превратят желтые туники с гербами в новые занавески для кухонь, а кое-кто попробует забить глазницы ведрошлемов аккуратно подогнанными деревянными заклепками.
– Наверное, Джеффри не подходил для оседлой жизни. Хорошо, что он уехал, пока ваши отношения не стали слишком серьезными, – сказала ей на следующее утро Алма, которая зашла, чтобы взять взаймы мулов.
– А мне казалось, что это вам он понравился. Я знаю, что Бин Тайлер очень тревожился, когда слышал, как вас с Джеффри упоминали одновременно, – сумела равнодушно отозваться Джульетта, которой хотелось отвлечь Алму от этого разговора.
– Ах уж этот Бин! – Алма радостно улыбнулась и смущенно зарделась. – А потом, Джеффри пробыл здесь так мало, что не мог скомпрометировать ни одной порядочной женщины!
Джульетта проводила Алму взглядом, моля Бога, чтобы никто из горожан не догадался, что добропорядочная и сдержанная вдова Уолберн уже скомпрометирована – да еще как!
Джульетта забросила все дела и весь день провела на пастбище с Арионом, обхватив руками гладкую шею коня. Оба они смотрели на запад.
– А вам не приходило в голову отправиться за ним следом? – спросил ее за ужином капитан Чейни.
Она практически ни о чем другом и не могла думать.
– Я не могу бросить город.
Джульетта сама не знала, кого она хочет убедить капитана или самое себя.
– Сдается мне, что часть вашей души уже уехала… извините, мисс Джей.
Она ткнула вилкой в картофелину.
– Джеффри сказал, чтобы я за ним не ездила. Он приказал мне остаться здесь.
– И с каких это пор вы слушаетесь приказов?
Джульетте гораздо лучше удалось раздробить картофелину, чем собственные сомнения в том, что ей следовало поверить всему, что сказал ей Робби. Но даже если мальчик неправильно передал ей какие-то слова, несколько важных моментов оспорить было нельзя. Сейчас она перечислила их вслух, пытаясь убедить себя в том, что говорит все это ради капитана. На самом деле она испытывала непреодолимое желание высказать все.
– Джеффри позвал бы меня с собой, если бы я была ему нужна. И если бы он хотел, чтобы я поехала за ним, то не стал бы уезжать тайком, посреди ночи. Он… он слишком беспокоился о моей безопасности и не захотел бы, чтобы я выслеживала его одна.
– Ну, может, тут вы в чем-то правы, мисс Джей. – Капитан кивнул. – А что, если он все-таки актер и просто заигрался, а потом не знал, как выпутаться, не исчезнув без следа? Может, он не больше вашего намерен прыгать в тот каньон и просто не мог признаться в этом?
– Нет! – Джульетта никак не могла бы объяснить, почему настолько в этом уверена, и не сдержала грустного смеха, осознав, что теперь, когда Джеффри уехал, она так безусловно верит в его честность и благородство. Какая горькая ирония – понимать, что она никогда не сможет доказать этого Джеффри, так же как и он не смог доказать ей своей веры в нее. – И потом, уже слишком поздно. Он ведь уехал еще позавчера. Мне ни за что не успеть догнать его вовремя.
Оба безмолвно соглашались с тем, что, когда Джеффри прыгнет в каньон, будет уже слишком поздно.
– Я бы сказал, что конь, которого он вам оставил, мог бы догнать любого мула или индейскую лошадь, на которых может ехать Джеффри. Может, он надеялся, что вы что-то докажете, поехав за ним следом?
Джульетта уронила вилку на стол.
– По правде говоря, я расспросил солдат насчет пути, который ему предстоит. – Капитан Чейни откинулся на спинку стула. Можно было подумать, он опасался начать этот разговор, а теперь испытывал облегчение оттого, что все-таки решился. – Добираться туда можно по-разному. Например, один тип – Обри, Ф.К. Обри, – проезжал в день по сто пятьдесят миль, и путь от Индепенденса до Санта-Фе занял у него пять дней и шестнадцать часов. А от Санта-Фе до того каньона в Аризоне рукой подать.
– Джеффри как-то сказал мне, что Арион может в день пробегать больше ста миль.
В Джульетте опять поднялось то смятение, какое всегда будили в ней обстоятельства, связанные с Джеффри. Может, он действительно рассказал ей об этом и оставил ей своего коня для того, чтобы она имела возможность следовать за ним? Или дело обстояло именно так, как он пытался это представить: рыцарь оставил свое самое ценное имущество женщине, которую он любит и которую не рассчитывает больше увидеть?
– Есть еще и почтовая служба, мисс Джей. Они совершают регулярные рейсы из Вестпорта в Миссури: поездка обходится в сто двадцать долларов. Они едут намного медленнее, потому что приходится по дороге останавливаться на почтовых станциях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115