Джеффри побледнел.
– Надо быть очень осторожным, заключая сделки со Всевышним.
Джульетта тихо засмеялась.
– О, моя задача была легкой. Дэниель хотел только, чтобы я пообещала ему остаться здесь, в Броде Уолберна, закончила постройку нашего постоялого двора и помогала городу расти и процветать. Это было нелегко, но я это сделала. Я самая уважаемая жительница Брода Уолберна. Мой постоялый двор меня кормит. И у меня много свободного времени, чтобы ухаживать за могилами.
Ее смех перешел в нечто больше похожее на рыдание.
– И вы больше не боитесь жить здесь, когда кругом царит насилие?
Джульетта радостно ухватилась за его вопрос, чтобы повернуть разговор в новое русло.
– Поначалу я не переставала бояться. Но такое количество смертей поразило даже разбойников, и они больше не беспокоили нас в Броде Уолберна. Вскоре после их нападения на наш город были почти полностью перебиты жители города Оссаватоми, так что разбойники потеряли немалое число своих сторонников. Только в мае сторонник рабства застрелил в Марэ-де-Синь пятерых ни в чем не повинных людей. С тех пор нападения приграничных разбойников стали скорее досадной помехой, чем серьезной опасностью. Насколько мы слышали, теперь в Штатах неприятностей больше, чем у нас.
– Так что вы обосновались здесь навсегда и не намерены уезжать? – спросил Джеффри.
– Да, как колодец, ушедший глубоко в землю, – ответила Джульетта.
Она превратилась в мисс Джей, во вдову Уолберн, владелицу собственности и уважаемую горожанку, чьей главной заботой стало процветание Брода Уолберна. Она гордо смотрела на тех, кто шептал, что ей никогда не достроить постоялого двора и не прокормиться своим делом. Она спрятала свою, как ей казалось, греховную натуру и боль от воспоминаний под толстым слоем респектабельности, она задавила все свои эмоции и погребла последние следы образа той жизнелюбивой и вольной девушки, которой когда-то была. Теперь та Джульетта была похоронена вместе с погибшими, и ей никогда не позволено будет воскреснуть.
Но, похоже, с того момента, когда пальцы Джеффри д'Арбанвиля начали играть ее пуговицами, она забыла об этом своем решении.
Осознав, насколько далеко она ушла от собственной отстраненности, Джульетта испытала почти физическую боль, словно вышла на обжигающее солнце из прохладной и тихой пещеры. Конечно, можно снова привыкнуть к солнцу, но гораздо менее болезненно вернуться в пещеру и дождаться, чтобы благословенная темнота скрыла все опасности. Как она могла настолько забыться?
Из норки выскочил кролик, собравшийся погрызть травки. Мисс Джей снова повернулась к Джеффри, уже не сомневаясь в своей способности вести себя по отношению к этому актеру, уже объявившему о твердом намерении уехать на какой-то свой квест, только как учительница.
– Ухватитесь покрепче за уздечку Ариона и смотрите на того кролика. Я покажу вам, на что способны пистолет и пуля.
Джульетта прицелилась. Выстрелила. Пока дым от выстрела еще не рассеялся, она отвернулась и прижалась лицом к шее дрожащего Ариона, а Джеффри с проклятиями кинулся к кролику. На прерию опустилась тишина, воздух стал тяжелым и неподвижным, так что даже ни одна травинка не шелохнулась. Казалось, голова Джульетты вдруг стала неимоверно тяжелой – так трудно было ей повернуться к Джеффри. Она задохнулась, увидев, какое отчаяние написано на лице громадного мужчины, неподвижно пригнувшегося и державшего в вытянутых перед собой руках разбитое тельце кролика.
Отчаяние. Опустошенность. Хорошо, что она вовремя воздвигла вокруг себя привычные барьеры, потому что в отличие от Джеффри она не испытывала этих болезненных чувств. Не испытывала.
Тонкая блестящая струйка зазмеилась по шее Ариона, начинаясь от того места, где она прижималась к ней лбом: такой след оставили бы слезы, если бы какая-то мягкосердечная женщина решила расплакаться. Джульетта стерла влагу пальцем.
Глава 7
В жилах Джеффри текла древняя благородная кровь. В наследство ему достались врожденная гордость и уверенность в себе – качества, которым могли позавидовать люди менее знатные. Суровые воспитатели отточили его и без того острый ум, а тренировки длиной в целую жизнь, лишь изредка прерываемые недолгими увеселениями, превратили каждый дюйм его мощного тела в броню. Будучи не первым сыном в семье, он не унаследовал титула и фамильных поместий, но благодаря боевой отваге и яростной преданности жизненный путь Джеффри отмечали благосклонность и награды вышестоящих, внимание и восхищение окружающих.
И все это было уничтожено кусочком металла и дохлым кроликом. А перед этим – зловредным кельтским божеством.
Джеффри поднял голову к небу и зажмурился от ярких лучей солнца. Он помотал головой, и талисман Энгуса Ока хлопнул его по груди под самой шеей.
С момента появления в этом Богом забытом месте все инстинкты Джеффри предупреждали его о том, что здесь что-то неладно. Он не обращал внимания на свои подозрения, вернее, подавлял уверенность в том, что столь удивительные приспособления и столь странное поведение окружающих неестественны для крохотной деревушки в каком-то дальнем уголке Англии. Тяжелая тушка кролика, убитого кусочком металла, по размерам не превосходящим оливку, без слов подтвердила то, о чем все время повторяли ему все вокруг. Даже китайцы не могли бы похвастаться столь ужасающим оружием, способным убивать чуть заметным движением женского пальчика.
Незнакомые люди вокруг него говорили ему правду. И сейчас уже не тысяча двести восемьдесят третий год от Рождества Христова.
Они с Арионом каким-то образом пролетели почти на шестьсот лет вперед, в будущее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115