И несмотря на то, что Лотарь все же оставил при себе Вальбраду и хотел видеть именно ее детей своими наследниками, после его смерти их никто не признал, и даже Карл Лысый, по кончине Лотаря, короновался как лотарингский монарх в соборе Святого Этьена, и вся лотарингская знать присягнула именно ему, а не сыну Вальбрады Гуго, который хоть и старался добиться отцовского наследия, но был всеми оставлен, сослан в монастырь, где ему выкололи глаза и он вскоре умер. Рассказывал все это Франкон с тайным умыслом.
Эти двое не должны забывать, что ничто не вечно в этом мире и что им следует считаться с общественным мнением хотя бы ради судьбы их ребенка. Он был удовлетворен, когда увидел волнение Эммы в том, как тревожно она прижимает к груди головку маленького Гийома. Ролло же оставался безмятежен, называл Лотаря слабым правителем, который вовремя не смог разобраться со своими бабами.
— Хвала богам, у меня только одна жена, и от нее я имею прекрасного сына. Он станет править после меня, а я заставлю всех почитать его право.
Он был уверен в себе. Франкон опускал глаза на скользящие меж пальцев зернышки четок, чтобы не видеть, как и у Эммы гордо загорались глаза. Позже она говорила Франкону:
— Когда я с Ролло, меня ничего не страшит. Даже предубеждения моих царственных родичей. И я ничего не имею против, если Ролло завоюет их земли. Он лучший правитель, чем они, и даже вы, отче, не можете этого не признать. И пусть он язычник, но он не препятствует христианам почитать нашего Бога, а святого Михаила считает едва ли не своим покровителем и регулярно посылает в его святилище дары.
Франкону совсем не нравились такие речи. Он видел, что эта женщина, на которую он возлагал серьезные надежды, все более выходит из-под его влияния. Он понимал, что она разгневана пренебрежением к ней франкской знати. И епископу нечем было возразить, поэтому он смолчал, когда она открыто выехала пожелать удачи Ролло в его зимнем походе.
— Вы сами понимаете, преподобный отец, — говорила ему позже Эмма, — что из Ролло для франков выйдет лучший правитель, чем моя вельможная родня. Да, мне известно, что такое набег норманнов, но я также видела, что случается, когда нападают франки. В своих же землях Ролло навел порядок, ибо даже вы не можете отрицать, что скандинавы куда более, чем франки, почитают законы и в их землях больше порядка и мира, нежели среди франков.
И правда: дикие северные варвары и впрямь куда более почитали законы, словно понимали, что только сильная власть и закон могут держать их в рамках и обеспечить процветание. И все же Франкон заметил Эмме, что прошли те времена, когда Карл Великий считался вторым Давидом, и, уже начиная с Людовика Благочестивого, высшей похвалой правителю служит мир, к которому приходят милосердием, и что любой завоеватель, каковы бы ни были его цели, все же несет с собой кровь и зло.
На это рыжая красавица ничего ему не ответила, но, получая известия о победах Ролло, не могла сдержать радостного ликования. Увы, она стала настоящей женой варвара Ролло, она признавала его первым во всем, а если и происходили меж ними стычки, то это было обычное противостояние двух сильных натур, из которых одной все же надлежало быть сильнейшей. И Эмма смирилась, что здесь победа должна быть уже, не на ее стороне. Она всецело покорилась Ролло, она ждала от него второго ребенка, она сжилась, срослась с Ролло и не желала рисковать благополучием жизни с ним в угоду научениям епископа Руанского.
Франкон чувствовал, что уже не имеет над ней прежнего влияния, а значит, она становилась ему неугодна. Он искал, в ком бы еще из окружения Ролло он мог найти себе послушного союзника. Одно время он даже подумывал о бывшей наложнице Ролло, красавице аббатисе, ибо она продолжала нравиться Ролло, а главное — у нее было от него двое сыновей, которых он любил и часто посещал. Эта аббатиса сама погубила себя, когда попыталась
разделаться с Эммой во время отсутствия Ролло в эту зимнюю кампанию. По ее наущению дворцовый раб столкнул Эмму с лестницы, что и послужило причиной выкидыша. И тут Франкону в очередной раз пришлось убедиться, как много значит для Ролло Эмма. Чтобы иметь возможность быть с ней, когда она болела, он даже пошел на перемирие с Карлом, чем последний немало гордился, приписывая исключительно себе заслугу мирных переговоров.
Ролло же тогда пошел на все его условия и стремглав примчался в Руан, чтобы находиться рядом с женой. А едва она пошла на поправку и сказала, что подозревает, что несчастье, случившееся с ней, было подстроено, как Ролло начал расследование, сам пытал, допрашивал, пока не вышел на аббатису. Ее не спасли даже мольбы и упоминание о детях. Роллон казнил ее, а своих сыновей, по норвежской традиции, отдал на воспитание в чужую семью, услав в Байе к Белому Боттону.
Эмма же… С ней все было в порядке, и Франкон никогда не видел ее столь красивой и уверенной в себе, как перед его отбытием в Тросли.
От воспоминаний его отвлек звон колоколов. Было время вечерней службы, и, хотя Франкону не хотелось вновь чувствовать за спиной перешептывание и недоверчивые взгляды своих соотечественников, он поспешил в церковь.
Хор в Тросли был прекрасен. Франкон на миг забыл о всех своих неурядицах, слушая прекрасно подобранное сочетание мужских голосов, певших литанию. В этот момент кто-то тихо тронул епископа за руку.
— Светлейший Франкон, не изволите ли после службы навестить Роберта Нейстрийского в его имении Барни-Ривьер?
Епископ оглянулся. Из полумрака выступало смуглое лицо молодого аббата из Суасеона. Тот выжидательно застыл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149