Его глаза глядели в упор ей в лицо, словно гипнотизируя. И Эмма растерялась. А главное, и в самом деле засомневалась. И несмотря на требующий взгляд Ренье, она не смогла произнести ни слова в ответ. Что, если и в самом деле это ошибка? Она ведь не помнит ни короля Эда, ни Теодораду…
Геривей резко повернулся к Ренье.
— Итак, мессир, вы взяли в жены не Эмму Робертин, а Эмму из Байе…
— Все это ложь! — вдруг закричал Ренье. — Я докажу, что отныне связан с женщиной королевской крови!.. И я затею тяжбу, я начну расследование, я дойду до самого папы!..
Карл вдруг так и подскочил, напрочь позабыв о достойном поведении.
— Вот чего вы добиваетесь, Ренье! Вы хотите получить у папы возвышения. Я сразу понял! У вас ничего не выйдет! Ха!.. Принцесса Эмма, говорите?! Так я открою всем, на ком вы женаты. На норманнской шлюхе! На подстилке варвара Роллона. На потаскухе, которую он бросил, когда ему предложили настоящую дочь короля. А вы… Что ж, донашивайте теперь его обноски!..
— Вы не смеете так говорить! — задыхаясь, прокричал Ренье.
— Не смею? Так, может, я лгу? Что ж, мессир, вассал мой, — Карл притворно-любезно улыбнулся, — что ж, тогда пусть эта… гм… супруга ваша подтвердит, что никогда не грела постель нынешнему герцогу Нормандии!
Весь зал, казалось, устремил взгляд на Эмму будто сковав ее кольцом тяжелых, любопытных, насмешливых глаз.
— Ну же!..
Она не поняла, кто это сказал. Возможно, Ренье. Но язык ее словно прилип к гортани. Не из упрямствам или дерзости. Она просто растерялась. Солгать такое… Отречься от всего и вся… Прилюдно отречься от стольких лет бесконечного счастья… Она была еще слишком неискушенна в такой лжи. Лгать всему миру, открыто отвергать то, что было общеизвестно… или скоро станет общеизвестно. Она молчала, отступив на шаг назад, оглядываясь, словно ища лазейку, куда выскочить.
В этот миг стоявший за троном Аганон громко расхохотался. И все словно только этого и ждали. Зал грохнул. Хохотали все: палатины, охранники, факелоносцы, священнослужители. Со всех сторон летело «Норманнская шлюха! Обноски Роллона!»
Карл Каролинг, довольный произведенным эффектом, тоже хохотал. Просто рухнул на трон, как на простую лавку, весь сотрясаясь от смеха. Даже Геривий хихикал, прикрывая ладошкой рот.
Ренье оглянулся. Его свита, его вельможи глядели на него растерянно, с укором, даже с гневом. Шумливый Матфрид кинулся вперед.
— Заткните им рот, Ренье! Они ведь лгут! Вы не могли сделать нашей госпожой блудницу язычника.
Ренье вдруг весь затрясся. И, оттолкнув Матфрида почти бегом кинулся из залы.
Хохот каскадами разлетался под сводом, дробился от колонн.
Эмма была на шаг от обморока — такого позора, такого унижения она еще не испытывала. Даже тогда, когда Ролло кинул ее своим людям. Тогда она хоть сопротивлялась до последнего. Пока не стала норманнской шлюхой. Шлюхой, какой сделал ее Ролло… А как размечталась: герцогиня Лотарингская…
Она видела, как один за другим покинули зал посрамленные лотарингские вельможи. Последним вышел Эврар. Эврар, который мог доказать, что она принцесса… И норманнская шлюха…
Эмма вдруг зажала ладонями уши, чтобы не слышать этого позорящего смеха, зажмурила глаза, чтобы не глядеть этих хохочущих, оскаленных рож.
— Господи, Спаситель мой, дай мне силы! Огромным усилием воли она заставила себя выпрямиться. Ее голову венчала корона Каролингов, которая сейчас лишь служила поводом для увеселения толпы. Медленным взором, чистыми, гордыми глазами она окинула зал, посмотрела на раскрасневшегося Каролинга, на злорадствовавшего Аганона, на растерянно оглядывавшуюся девочку-королеву. И пошла к вьгходу. Одна. С осанкой королевы, гордо подняв подбородок, всеми силами стараясь не убыстрять шаги. Не побежать. Не умереть.
— Разрази их всех гром! уезжаем немедленно! — Длинная Шея в гневе швырнул нарядную хламиду оторопевшему слуге.
Весть о позоре герцога Лотарингии еще не успела распространиться, и Ренье хотел лишь одного — уехать, покинуть это волчье логово, место, где его предполагаемый триумф обернулся страшным унизительны крахом.
— Коней! — кричал он. — Запрягайте коней, грузите поклажу! Я и часа больше не останусь под эти кровом, клянусь днем Страшного суда!
Все вокруг засуетились, забегали, спешно срывали со стен богатые драпировки, разбирали мебель.
«Скоро они все узнают о моем унижении. Скоро весть о ловушке, в которую я попал, разнесется по всем землям Лотаря, и я вместо того чтобы вернуться повелителем, стану посмешищем. Супругом отставной норманнской потаскухи».
Тупая ноющая боль в груди заставила его замереть. Стало тяжело дышать… «Надо все скрыть, — лихорадочно пытался сообразить он. — Надо скрыть этот мой союз. Лишь единицы присутствовали при венчании. Я смогу заставить их молчать. А знать…»
Он прижал руки к груди, к горлу. Боль все сильнее давила. Откуда-то рядом возник Леонтий.
— Мессир, вам не нужна моя помощь?
Ренье лишь отмахнулся.
В этот миг массивные створки двери разлетелись стуком. Матфрид. Орал, носился по покою, налетая мебель. Секирой размахивал так, что челядь герцога в панике разбежалась. Сам Ренье невольно отступил.
— Неужели это правда, Ренье?! — орал Матефрид. — Это правда?! Ты навязал нам в госпожи девку Роллона?!
Он кричал и сыпал проклятиями, а под конец таки обрушил свою секиру на резной поставец. Дернул с хватью, вырывая оружие. Выбежал, опрокинув подсвечник у дверей. Ренье машинально затоптал огонь и как ни странно, буйство Матфрида подействовало на него успокаивающе. Обычно он всегда брал верх над своими подданными тем, что умел хладнокровно обуздать их порывы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24