Однако у перунников связь между собой лучше налажена. Главное, слово заветное знать — и волхвы примут того, кто так же посланцем Громовержца окажется, выслушают.
Торира отвлекла от мыслей попавшаяся на глаза нищенка. Стояла на пути, руки умоляюще подняла. Нищие попрошайки обычно раздражали Торира. Их всегда много, всем не поможешь. А эта… Ведь девчонка совсем. И хорошенькая, одна грива черных волос чего стоит. Что же она мыкается по свету, такой красотке разве трудно покровителя найти? Но если нет ума — погибай.
И, хлестнув Малагу, Торир пронесся мимо. Не оглянулся, но нищенка почему-то не шла из головы. Люди-то вон, совсем рядом, однако не пустят. Не то время, чтобы помнить гостеприимные заповеди Рода да голытьбу принимать, — мор.
Варяг уже одолел подъём к лесу, когда его внимание привлек след на снегу Торир попридержал коня. Тому, кто таится, не грех и на любую мелочь внимание обратить. Тут же совсем недавно что-то волокли. След уводил под нависшие ветви елей. Варяг спешился, пошел по следу и, отодвинув ветви, увидел в укрытии человека на волокушах. Видать, тот некогда пострадал от нападения, на лице, на глазах, повязка, побуревшая от крови. Варяг сразу определил, что незнакомец уже умер, даже иней проступил на скулах. А ведь кто-то тащил его, схоронил тут, надеясь помочь. Видны были следы, уводившие от волокуш в сторону Елани.
И тут Торир все понял: девка-нищенка притащила за собой раненого. Тот был не мелкий мужик, тяжеловато было ей волочь такого, да еще по холоду и глубокому снегу. Кем приходился ей сей мертвец — муж ли, отец, друг случайный? Но просчиталась девушка. Не спасла, мертвым приволокла в негостеприимную Елань. Да и саму ее не приняли. Погибнет теперь, разве редко нищие у самого жилья погибают. И все же… Нет, женщина, так самоотверженно спасавшая близкого, заслуживает того, чтобы ей помогли.
Торир вернулся к коню, рывком вскочил в седло и поскакал назад.
Девка еще сидела на снегу, опустив голову, в черных ее волосах заледенел снег. На подъехавшего всадника глянула безучастно, лишь, когда он остановился и наклонился в седле, ее глаза изумленно раскрылись.
Торир сказал:
— Ну, не мешкай. Давай руку, с собой возьму.
Она повиновалась, поставила ногу в обмотках на стремя, схватилась за сильное запястье. Он легко поднял ее, усадил перед собой. От него исходило тепло, а девушка озябла. Ветхие шкуры едва прикрывали ее тело, вокруг шеи какое-то тряпье было намотано.
Когда въехали в лес, она заволновалась, заерзала на коне. — Не могу уехать с тобой. Дядька со мной раненый.
— Нет более твоего дядьки, девица. Тело лежит, а душа уже в светлый Ирий унеслась. Так что оставь его.
Она молчала. Через какое-то время Торир понял, что она плачет.
— Не погребен ведь, — всхлипывала девушка. — Душа его не успокоится.
— Ну, хочешь, я оставлю тебя? Вернешься к нему, но учти — я ждать не стану.
Она удрученно молчала. Только голова еще больше поникла.
— Ты долго его тащила?
— Долго. Терпеи мы, из Мокошиной Пяди.
Ториру это ни о чем не говорило. Но, порасспросив, понял, что селище ее где-то на границе трех больших племенных союзов находилось — радимичей, голяди и вятичей. Значит, и впрямь немалый путь она проделала.
— Вот что, девка, успокойся. Ты столько для родича своего сделала, что душа его не станет на тебя обиду держать.
А про себя подумал: мне-то она зачем? Что с негаданной попутчицей делать стану? Но раз уж подобрал, не бросать же теперь? И, чтобы как-то успокоить ее, сказал, что едет на капище к волхвам-перунникам и велит там, чтобы погребли ее родича.
Она вздохнула. Сказала, что если он дотемна хочет добраться к капищу, она укажет более короткую дорогу. Варяг подивился:
— Ты ведь терпейка. Откуда местные края знаешь?
— Жила здесь.
Больше они не разговаривали, только порой попутчица указывала, где свернуть.
К капищу они подъехали, когда уже совсем смеркалось. Деревья тут стояли стеной, Ториру пришлось спешиться, вести коня на поводу Капище разглядел по огням, светлевшим за частоколом. Над ним на шестах возвышались голые черепа туров, медведей, человечьи. Варяг направился прямиком к воротам святилища. Громко постучал.
Волхв-привратник вышел, высоко подняв смоляной факел.
— Тебя ли ждем? Слово заветное скажи.
Торир молвил слово негромко, чтобы спутница не расслышала. Она сидела безучастно, а когда служитель осветил ее факелом, даже отвернулась, спрятавшись за разметавшимися волосами.
— Зачем привез ее? — спросил волхв. — На алтарь, в жертву?
— А вы, погляжу, уже и баб стали перед Громовержцем класть?
— Всяко бывало.
— Не дело это. А на девку не гляди. Она моя добыча. Вели ее лучше пристроить. Да чтоб в бане пропарили, а то ей и захворать недолго. — Понимал ли его заботу волхв, Ториру было безразлично. Но волхвы вообще-то народ понятливый, кого попало в служители не берут.
Люди часто на службу в капище просятся, но не всех принимают, а если выберут кого — срок испытательный установят. Не выдержишь — прочь, поди. Но куда чаще волхвы сами служителей подбирают из люда, присматриваются, кто каким даром наделен. Но отбор суров, потому-то волхвы обычно люди особые и одаренные.
Торир вновь отметил это, когда в доме ведовском служители с ним речь держали. Спрашивать сами не спешили, все больше слушали, что им посланец скажет. Но по их взглядам Торир угадывал одобрение. Да и как они могли не одобрить, если посланец предлагал им объединение всех служителей Громовержца. Пока племенные волхвы все в стороне друг от дружки держались, но понимали — в единений сила. А то, что посланец от волхвов новгородских прибыл, им льстило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27