Вы забываетесь, милорд! Есть темы, которых женщина может касаться только в кругу близких. Стэнли глядел на нее обескуражено.– Простите, ваше высочество. Я вел себя, как последний ландскнехт, но я таков уж и есть. К тому же дамы, стоящие у трона, не могут требовать, чтобы эти дела оставались в тайне. Едва становится известно, что они в тягости, нет замка или хижины, где бы подобное известие не обсуждалось бы с восторгом. Осмелюсь предположить, что если вы и понесете от молодого Нэда Ланкастера – для Алой Розы это будет важное преимущество.Анна неожиданно улыбнулась.– Вот видите! А вы мне толкуете: «бегство, бегство». Оба рассмеялись. Стэнли опустился на колено и поцеловал руку принцессы.– Так-то оно и лучше. Вот почему именно сейчас вы должны быть веселой и совершенно уверенной в себе, хотя бы весь Лондон знал, что Йорки развязали войну, а вы не сегодня-завтра сбежите к супругу за Канал. Ну-ну, не стоит хмуриться. Идемте-ка лучше к вашим дамам. Они уже вовсю обсуждают свои наряды, а эта плутовка леди Бланш Уэд распевает такие потешные куплеты, что даже праведные лицемерки, вроде моей возлюбленной графини Ричмонд, не выдерживают и хохочут, как школяры.Барону удалось вывести ее на галерею с большими готическими окнами от пола до потолка. Здесь собралось весьма блестящее общество – молодые рыцари и джентри с локонами до плеч, дамы в расшитых цветами платьях, молоденькие пажи в двухцветных узких трико, даже несколько пожилых матрон восседали в стороне, держа на коленях вышивание. Едва принцесса вошла, как все поднялись, приветствуя ее, и Анне пришлось улыбаться, чтобы, как и советовал Стэнли, никто не заподозрил, насколько она обеспокоена судьбой отца. Это было нестерпимо, но Стэнли шептал на ухо что-то ободряющее, и она лишь гордо вскинула голову, когда он, держа ее за самые кончики пальцев, провел через всю галерею и усадил в кресло, стоящее под балдахином.Анна уже заметила, что присутствие веселого и оживленного барона придает ей сил и уверенности, и, хотя ей не приходилось поверять ему свои тайны, именно он внушал ей наибольшее доверие. Поэтому, когда Стэнли, оставив принцессу, поспешил к красивой, с лебединой шеей, даме, сидевшей у окна, и с самым смиренным видом принялся изучать узор на ее пяльцах, она на мгновение почувствовала досаду и позавидовала Маргарите Бофор.Вздохнув, Анна обратилась к придворным:– Что вы притихли? Я слышала – перед моим приходом здесь было весело.Один из щеголей отвесил поклон.– Просто эта юная дама, Бланш Уэд, распевала прелестные песенки.– С ней не бывает скучно, верно, мой соловей? Порадуй же свою принцессу, Бланш…Бланш Уэд догнала кортеж принцессы и короля перед самым Лондоном. И, к своему удивлению, Анна обнаружила, что соскучилась без этой легкомысленной певуньи. Что и говорить, Бланш ей нравилась, и ей хотелось, чтобы подозрения, которые возникли у нее в Кентербери, оказались пустым недоразумением.Сейчас Бланш ответила принцессе улыбкой и, грациозно отбросив шлейф, присела на низкий бархатный табурет, приняв украшенную перламутром лютню из рук пажа. Она осторожно тронула струны и обратилась к принцессе:– Пусть ваше высочество простит меня, но этой песне научил меня один трубадур, когда я ездила поклониться гробнице святого Августина. Так что, если она окажется несколько легкомысленной, имейте в виду, что я еще в порту Форвич обзавелась индульгенцией, отпускающей мне этот грех.Анна, почти не слушая, кивнула, и Бланш запела:Смиренно жил в густом лесу Отшельник, стар и сед. Явился как-то черт к нему, Когда тот сел за свой обед. Лукавый ловок и хитер Он хлеба вид принял. Отшельник был благочестив И хлеба есть не стал. Он глотку глиной залепил И тем он черта посрамил.Анна сидела, облокотясь на спинку кресла, и, глядя на блестящую толпу молодежи, думала, что если завтра вместо нее здесь окажется королева Элизабет, то вряд ли что-нибудь изменится. Эти прелестные существа готовы восхвалять кого угодно, лишь бы оставаться в милости у сильных мира сего. Взять хотя бы ту же Бланш. Все знают, что она фаворитка принцессы Уэльской, но ведь она состояла и при дворе Элизабет Вудвиль, и, возможно, пользовалась там не меньшей популярностью. Жаль, что она никогда не интересовалась прошлым Бланш.Бланш между тем продолжала:Спешит в досаде сатанаК святому, что из дальних скал.А тот ни хлеба, ни винаОт веку не употреблял.И жил лишь воздухом одним.Но черт вид воздуха принял.Отшельник был благочестив –Дышать он вовсе перестал.Он ноздри глиной залепил –И тем он черта посрамил.Вокруг послышались смешки. Анна увидела, как славящаяся своим неприступным благочестием леди Бофор оторвала глаза от рукоделия и кусает губы, чтобы не рассмеяться. Наверное, неплохо быть столь привлекательной вдовушкой и иметь поклонником барона Стэнли. Тот в эти мгновения стоял, касаясь подлокотника кресла своей дамы и не спуская с нее задумчивого взора.Анна про себя фыркнула – влюбленный Стэнли выглядел довольно уныло в присутствии предмета его страсти, и начисто исчезали живость и обаяние барона, которые так нравились Анне. Леди же Маргарита рядом с ним казалась веселой и счастливой. Она так молодела, что нельзя было и подумать, что сидящий неподалеку со скучающим видом рослый юноша – ее сын. Анне не нравился этот Генрих Тюдор. Он был еще мальчишкой с едва пробивающимся пушком на губе и пустыми синими глазами, однако пытался держаться как высокородный вельможа, степенный и полный достоинства. Он не смеялся даже тогда, когда все вокруг веселились. Впрочем, он напрасно так кичился своим высоким происхождением, ибо его родословная брала свое начало от незаконной связи одного из Плантагенетов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131