Когда она сказала об этом, Рубел сорвал веточку кизила.
– Так оно и есть!
– Что?
– Страна чудес!
Он осторожно снял шляпку с ее головы и воткнул цветы ей в волосы. Молли задрожала от прикосновения его пальцев к своему виску. Она надеялась, что он не заметит этого.
Ей показалось, они остались одни во всем мире. Конечно, окруженный со всех сторон лесом Эппл-Спринз был уединенным местечком, но по ту сторону высоких деревьев от Блек-Хауз были видны, по крайней мере, улицы и строения, экипажи – искусственные вещи в искусственном мире. А тут все оставалось первозданным – таким же, как и в начале времен… В начале – когда здесь были только деревья и звери…
Сердце Молли стучало.
… и два человека…
Два человека, одни на всей земле. Вместо испуга Молли почувствовала счастье. Как будто все заботы остались там, в мире цивилизации: прошлые неосмотрительные поступки, настоящие и будущие волнения… Здесь время остановилось. Они были только вдвоем. Два человека – в целом мире.
Молли и Джубел.
– … Чтобы послать Тревиса в школу, достаточно срубить одну полосу сосен, – говорил Рубел. – Большинству лесорубов это не понравится, но для земли так будет лучше. Нужно оставить твердые породы и подлесок. Конечно, так больше работы, но если осторожнее отнестись к лесу, сосны тут вырастут снова.
Они шли, взявшись за руки. Сосны высились над их головами, заслоняя небо.
– Я знаю одного хозяина лесопилки, которую он закрыл в ожидании, когда тут проложат железную дорогу. Хочет сэкономить на перевозке. Для сделки я искал честного лесоруба, который согласился бы взять только сосны и оставить остальные деревья.
– А этой полосы хватит?..
– Хватит! Хватит, чтобы послать всех детей в школу, когда придет время. Даже Линди, если она захочет.
– Линди?
Молли не думала посылать Линди учиться дальше.
– Почему нет?
Молли повернулась, удивленная не столько самой мыслью, что Линди станет учиться дальше, сколько тем, что этот мужчина предложил подобное. И он говорил серьезно! Посмотрев ему в глаза, Молли в том убедилась.
– Сегодня в школах девочки изучают много интересного, – доказывал он. – Может, это убережет ее от неприятностей, пока она не повзрослеет немного? Пошли ее в школу для девочек!
– Когда она закончит, у нее будет шанс добиться в жизни успеха! – размечталась Молли.
– Да, и шанс отхватить респектабельного мужа тоже, – пошутил Рубел.
Вдруг они перестали говорить о Линди. Все сказанные ими слова, казалось, были проникнуты глубоким и более личным чувством. Они медленно повернулись друг к другу, не отрывая друг от друга глаз. Их губы встретились. Они оба вздрогнули от случайного треска сосновой ветки. Потом поцелуй соединил их снова: губы, руки, тела. Они походили на переплетенные ветки жимолости, сцепившиеся в своем стремлении к жизни. Они стояли, обнявшись, пока не почувствовали, что насытились, – словно один кусочек головоломки соединился с другим как раз в нужном месте, и они были этими кусочками головоломки, соединенными в единственно возможной комбинации, когда каждый дополняет другого.
Они целовались, и губы их были открыты, чтобы воспринимать ярче близость, языки пробовали вкус друг друга, тесно прижатые тела таяли под разделявшей их одеждой, которая казалась ненужной листвой, и стоило сбросить ее под ноги в уже опавшие листья. Все равно одежды было слишком мало, чтобы сдержать огненный поток, исходивший от тел и сливавшийся сквозь эту эфемерную преграду в клубок страсти.
– Молли, Молли, Бог мой, я мечтал держать тебя, вот так, в объятиях… мечтал днем, мечтал ночью…
Рубел покрывал поцелуями ей лицо. Его руки скользнули вниз по ее спине, он сильнее прижал к себе Молли, забыв обо всем, пока не стало слишком поздно, чтобы оставаться осмотрительным и не прижимать столь неосторожно к ней свою возбужденную плоть.
Но она не отстранилась. Напротив, Молли еще сильнее прижалась к нему, вызвав такой прилив возбуждения, сдержать который было уже невозможно. Прежде чем она поняла это, он снял ее шляпку и свой жакет, бросив их на землю, потом расстегнул ей блузку.
Молли рванула изо всех сил его рубашку, высвобождая края из брюк, и скользнула под нее руками, ощутив мягкую, горячую кожу и содрогание, вызванное прикосновением.
Но и этого оказалось недостаточно. Яростными движениями она помогла ему стянуть рубашку, которую Рубел отбросил в сторону, прижав затем Молли к покрытой волосами груди. Она слышала биение его сердца возле своего лица и улыбалась мускусному, небесному запаху, исходившему от него. Смешанный с ароматами леса, он опьянил ее, вызвав головокружение. Она провела руками по бокам Рубела и вверх по спине, наслаждаясь дрожью, которой его тело отвечало на ее прикосновения.
Когда его губы коснулись ее груди, освобожденной от миткаля, ей захотелось быть одетой в роскошное платье с кружевами. Первый раз в жизни Молли хотела быть обсыпанной тальком и одетой в шелка. Для него! Потом она забылась, в нестерпимом желании почти толкнув свою грудь к его рту и бесстыдно прижав бедра к его бедрам, чувствуя его возбуждение и желая Джубела так сильно, так сильно…
Он вдыхал ее пьянящий аромат, зная, что этот запах всегда будет напоминать ему жимолость, и всегда он будет думать о Молли, жимолости и этом огромном первозданном лесе, как о чем-то едином.
Их губы сомкнулись вновь. Он взял ее на руки и опустил на покрытую хвоей землю, подстелив рубашку. Рубел наклонился над Молли, словно впитывая в себя всю красоту этого мгновения: и окружавшего их леса, и этой женщины. Этой необыкновенной женщины.
Но когда телом Молли опустилась на мягкую, как подушка, постель из сосновых иголок, разум ее восстал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111