Она поискала разорванное платье-рубаху в надежде, что сумеет починить его, — у нее и без того почти не осталось нарядов. Но поиски оказались безуспешными.
— Господин, — осмелилась спросить девушка, — ты не видел моего платья? Оно валялось на полу.
— Я положил его на кровать.
Эйслинн обернулась и, перебрав подушки, пожала плечами:
— Его нигде нет.
— Наверное, Глинн унесла, — равнодушно бросил Вулфгар.
— Нет, она не вошла бы сюда без вашего позволения. Глинн вас очень боится.
— Оставь ты это платье, — раздраженно проворчал Вулфгар, — найдется где-нибудь.
— У меня их не так много, — пожаловалась Эйслинн. — И нет денег, чтобы купить полотно. Шерсть слишком груба и царапает кожу. А ты сказал, что не собираешься покупать мне одежду.
— Прекрати свое нытье. Сейчас ты похожа на тех приставал, что вечно вымаливают у мужчин монеты!
Подбородок. Эйслинн задрожал, и девушка отвернулась, чтобы скрыть эту слабость. Плакать о разорванном платье, когда родина лежит в руинах? Но сожалеет ли она о нарядах или о себе? Она, сильная, упрямая, решительная, теперь превратилась в жалкое беспомощное создание, и все по милости человека, ненавидящего женщин и даже в эту минуту сравнившего ее с продажной девкой!
Эйслинн проглотила слезы и гордо подняла голову.
— Господин, я ничего не прошу. Хочу только сохранить то немногое, что еще принадлежит мне.
И, замолчав, принялась прибирать комнату, пытаясь собраться с силами и прогнать дурное настроение. Наконец она выпрямилась и оцепенела под задумчивым взглядом серых глаз.
— Господин, — пробормотала она, — даю слово, я не просила тебя покупать мне одежду. Однако ты смотришь на меня так, словно готов высечь плетью. Неужели столь сильно ненавидишь?
— Ненавижу? — удивился Вулфгар. — С чего бы мне ненавидеть тебя, само воплощение мужского желания?
Мысли девушки лихорадочно заметались, но, как ни старалась она припомнить каждую мелочь из предыдущего разговора, не находила причин мрачного настроения Вулфгара. В тот же миг на ум пришли издевательские слова Paгнора, и Эйслинн задохнулась от ужаса.
— Боишься, что я ношу дитя другого мужчины, господин? — дерзко спросила она и увидела, как серые глаза потемнели, словно грозовые тучи. — Должно быть, тебе трудно смириться с тем, что в чреве у меня твой собственный ребенок, хотя ты никогда не узнаешь наверняка, кто его отец.
— Замолчи, — раздраженно бросил Вулфгар.
— Нет, сэр.
Эйслинн упрямо покачала головой, и непокорные локоны разметались по плечам.
— Я хочу знать правду. Что, если я беременна? Поведешь ли ты меня к алтарю, чтобы спасти невинную душу от участи, которая выпала на твою долю?
— Нет, Ты уже слышала мой ответ священнику. Эйслинн попыталась сглотнуть застрявший в горле ком.
— Ответь мне только на один вопрос, — с трудом выговорила она. — Уверен ли ты в том, что твоего ублюдка не произвела на свет другая несчастная? Были ли все твои любовницы бесплодны?
Его хмурое лицо сказало ей обо всем, и девушка не знала, смеяться ей или плакать.
— Ты насладился бы мной больше, будь я подобна остальным женщинам, верно? — Эйслинн подошла ближе и, стараясь казаться спокойной, добавила: — Я отчаянно надеюсь, что тоже окажусь бесплодной, поскольку тебя вряд ли обрадует появление моего ребенка.
Вулфгар поморщился, но промолчал, хотя слова девушки больно его укололи. Грубо притянув Эйслинн к себе, он зловещим взглядом впился в нее.
— Нравится это тебе или нет, Эйслинн, но не думай, что честь можно спасти, пожертвовав собой. Я слышал о женщинах, которые смерть предпочли позору. Но я считаю это глупостью.
— Глупостью? — мягко улыбнулась девушка. — А мне это кажется достойным поступком.
Вулфгар схватил ее за плечи и стал трясти, пока у Эйслинн не застучали зубы.
— Помоги мне Бог, девушка, я велю приковать тебя к моему поясу, лишь бы удостовериться, что ты ничего не сотворишь!
Эйслинн, рванувшись, отскочила и окинула его пронизывающим взглядом сквозь застилавшие глаза слезы.
— Не бойся, благородный лорд. Я дорожу своей жизнью. И если успела забеременеть, обязательно выношу дитя, признаешь ты его своим или нет.
— Я бы не хотел иметь твою смерть на совести, — с облегчением признался Вулфгар.
— И к тому же кто тогда будет твоей шлюхой? — с горечью бросила она.
— Эйслинн, — одернул он, — придержи язык. Я устал от бесконечных колкостей.
— Неужели, господин? Не думала, что столь грозный рыцарь испугается языка какой-то девчонки.
— Своим ты то и дело пускаешь кровь, — вспылил Вулфгар.
— Прошу прощения, сэр, — смиренно пробормотала она. — Мой господин сильно страдает?
— Господин! Господин! — передразнил он, не обращая внимания на издевательский тон. — Я сказал, как меня зовут! Эйслинн вскинула голову:
— Неужели ты позволишь рабыне звать тебя по имени?
— Я требую этого, Эйслинн! — воскликнул он, низко склоняясь перед ней.
— Как прикажешь… Вулфгар, — коротко кивнула девушка. Рыцарь шагнул к ней и, обняв, несколько секунд удерживал на месте.
— Ты выбрала участь рабыни по собственной воле, но я желаю видеть тебя иной. И пока я изливаю в тебя свое семя, все будет по-моему.
Он впился в ее уста, заглушая гневные слова. Эйслинн попыталась вырваться, но он стиснул ее безжалостной хваткой. Вулфгар уткнулся в ее шею, и Эйслинн почувствовала неумолимое давление его чресел и поняла, что сейчас безвольно отдастся его дерзким объятиям. Отчаянно стараясь овладеть собой, она тихо охнула:
— Госпо… Вулфгар! Ты делаешь мне больно!
Но вместо ответа он обрушил на нее дождь поцелуев. Когда их губы снова встретились, Эйслинн застонала и запрокинула голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169