— Я удалюсь первым и все приготовлю, а потом буду ждать вас. Умоляю, не задерживайтесь.
Он страстно припал к ее руке, передавая женщине свое возбуждение, и, поднявшись, поспешил к двери.
Вулфгар устало прислонился к косяку и с благодарностью заметил, что лохань с горячей водой уже готова.
— Ты хозяйничаешь с такой легкостью, будто всю жизнь этим занималась, — заметил он, начиная раздеваться.
Эйслинн с улыбкой оглянулась. В глазах сверкнули лукавые искорки.
— Мама с детства готовила меня к роли хозяйки дома.
— Да, из тебя вышла прекрасная рабыня, — проворчал Вулфгар.
Эйслинн сухо усмехнулась:
— Неужели, господин? Отец сказал как-то, что меня невозможно усмирить.
— Он был прав, — кивнул Вулфгар и, удовлетворенно вздохнув, сел в лохань. — Однако я не хотел бы ничего менять.
— Так ты намереваешься производить на свет незаконных сыновей? — вскинулась Эйслинн.
— Пока ты не доказала своей способности родить бастарда, дорогая.
— Прошло слишком мало времени, господин, — ухмыльнулась Эйслинн, снимая верхнее платье. — Не стоит тешить себя пустыми надеждами. Большинство женщин отличаются плодовитостью. До сих пор тебе просто везло, вот и все.
— Скорее, я был очень осторожен, — поправил он. — Перед тем как поддаться чарам женщины, я имею привычку справляться, много ли у нее детей.
— Но меня ты не спрашивал, — напомнила Эйслинн.
— Просто ты сама не знаешь, можешь ли родить. Это главный недостаток девственниц.
— Значит, у тебя никогда не было целомудренной девушки?
— Я в них не нуждаюсь.
— Хочешь похвастаться, что пожелай ты, и любая девушка будет твоей? — осторожно осведомилась Эйслинн.
— Женщины не очень-то разборчивы. Я мог бы иметь любую.
— О, — задохнулась Эйслинн, — как ты самоуверен! А я… я одна из твоих многочисленных шлюх.
Вулфгар уставился на нее непроницаемым взглядом, лениво растираясь намыленной тканью.
— Скажем, пока ты кажешься мне самой привлекательной, милая.
— Возможно, потому, что я не так стара, как остальные, — отрезала девушка и, шагнув к лохани, встала в вызывающую позу, дотрагиваясь до груди, бедер, талии, словно перечисляя все то, чем наградила ее природа. — Видишь, грудь у меня еще не отвисла, и ноги не кривые. Талия тонкая, а подбородок не исчез в складках жира. Что-то, несомненно, соблазнило тебя овладеть мной без обычных предосторожностей.
Серые глаза весело блеснули. Вулфгар протянул руку и молниеносным движением усадил Эйслинн в лохань. Девушка с криком попыталась вырваться.
— Мое платье, — всхлипывала она, оттягивая мокрую ткань от тела. — Ты испортил мое лучшее платье!
Но Вулфгар лишь громче рассмеялся и приблизился к ней.
— Боюсь, ты лопнешь от тщеславия, если я признаюсь, что никогда не встречал такой красавицы, как ты, или что ты способна навеки очаровать любого мужчину. Да, да, не стоит делать тебе столь откровенные признания, а то зазнаешься.
Он стиснул пальцы, несмотря на то что девушка яростно начала отбиваться.
— Ты, пожалуй, станешь чересчур самоуверенной и посчитаешь, что я никогда не взгляну на другую женщину, потому что нахожу тебя более желанной, чем остальных. Но, поверь, я окажу тебе большую услугу, предупредив: не привязывайся ко мне. Не плачь и не цепляйся за меня, когда на смену тебе придет соперница. Ненавижу оковы, которые трудно разорвать. Не влюбляйся в меня, Эйслинн: ничего, кроме боли, это тебе не принесет.
Девушка уставилась на него блестящими от непролитых слез глазами.
— Не тревожься, ты последний человек во всем христианском мире, в которого я могла бы влюбиться.
— Вот и хорошо, — кивнул Вулфгар.
— Если ты презираешь всех женщин, почему остерег меня? Ты всем говоришь эти слова?
Норманн разжал руки и поудобнее уселся в лохани.
— Нет, ты первая. Просто мне жаль твою молодость и нежность.
Эйслинн, задумчиво вздохнув, положила руки ему на грудь и заглянула в глаза.
— Но я все-таки женщина, Вулфгар. Почему ты добрее ко мне, чем к остальным? Наверное, питаешь ко мне больше чувств.
Она осторожно провела тоненьким пальчиком по шраму, пересекавшему его щеку.
— Берегись, господин, как бы не влюбиться в меня. Вулфгар подхватил девушку и поспешно поставил на пол.
— Я не любил, не люблю и не буду любить ни одной женщины, — спокойно объявил он. — Пока что ты развлекаешь меня, вот и все.
— А кто будет после меня, господин?
— Любая, на кого упадет взгляд, — пожал плечами Вулфгар.
Эйслинн метнулась в темный угол и поскорее закрыла руками уши, трепеща от бессильного гнева. Он никогда не позволит ей взять верх! Играет с ней, как кот с мышкой, и близко не подпускает к своему сердцу! Издевается и смеется над женщинами, не теряя хладнокровия, пока те в ужасе не бегут от его оскорблений. Но она крепкий орешек! Вулфгар еще не испытал ее терпения, не распознал глубин ее натуры, не учел твердости характера. Между ними разгорелась настоящая битва. И пока он предупреждает ее об опасностях любви, Эйслинн ищет слабое место в его хваленом панцире ненависти.
Вздрагивая от холода, она сбросила мокрое платье-рубашку, быстро юркнула в постель и натянула волчьи шкуры до самого подбородка. Когда Вулфгар через несколько минут присоединился к ней, Эйслинн притворилась спящей и отвернулась от него. Однако она почувствовала его пристальный взгляд и улыбнулась, гадая, что он сейчас сделает.
Ей не пришлось томиться в неизвестности. Он перевернул ее на спину, и девушка уставилась в горящие страстью серые глаза.
— Мадемуазель, вы не спите, — поддразнил он.
— Это имеет какое-то значение? — с сарказмом осведомилась она.
Вулфгар, покачав головой, почти коснулся ее губ своими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169