Итак, все сходилось. Я едва удержалась, чтобы не потереть от радости руки.
— Лорд Барбери — председатель жокейского клуба, — сказала я. — Думаю, теперь самое время изложить ему добытые нами факты.
— Стейд будет все отрицать, — сказал Пэдди. — И боюсь, что словам ирландского конюха не перевесить слов английского маркиза.
— Среди специалистов и так уже давно идут разговоры о том, что превращение Алькасара из довольно посредственной скаковой лошади в великолепного производителя — явление весьма необычное, — возразила я. — Так что в любом случае наши обвинения проверят.
— И как же, интересно, это сделают? — поинтересовался Шон.
— Кому-нибудь из членов жокейского клуба придется съездить в Ирландию и взглянуть на лошадей мистера Фаррелла. На его конюшнях наверняка остались еще животные, полученные от Финна Мак-Кула.
— Что правда, то правда, — с довольным видом согласился Шон. — Взять, к примеру, Кончубара — он уже пять лет подряд выигрывает кубок Голуэя.
— Если вы говорите о той лошади, которую я видела на скачках два года назад, — сказала я, — то ее сходство с Кестл-Руком несомненно.
— Они похожи на своего папашу как две капли воды, — сказал Шон. — Этот Финн Мак-Кул их как будто штампует.
— А как насчет мистера Дэниэла? — осведомился Пэдди. — Можем мы предъявить Стейду обвинение в его убийстве?
Должно быть, что-то отразилось на моем лице, потому что Гарри тут же обнял меня за плечи. Я благодарно прижалась к нему.
— Боюсь, что не можем, Пэдди, — сказала я чуть погодя. — Конечно, мы можем рассказать о наших подозрениях лорду Барбери, и я думаю, что в жокейском клубе к ним отнесутся достаточно серьезно, но у нас не хватает доказательств, чтобы привлечь Стейда к судебной ответственности за убийство.
— Но если за все свои дела он просто потеряет шанс вступить в жокейский клуб, этого будет маловато, — настаивал Пэдди. — Он должен заплатить за мистера Дэниэла. Кровь за кровь.
— С этим я согласна, — сказала я. — Но вряд ли нам удастся отомстить ему в полной мере.
— Пэдди, для такого человека, как Стейд, презрение людей его круга — это даже худшее наказание, чем смерть. А ведь он станет настоящим парией, — подал голос Гарри, который во время всего нашего разговора был необычно молчалив.
— Возможно, он и станет парией среди тех, кто имеет то или иное отношение к разведению лошадей или просто любит скачки, но какое до этого дело всем остальным? — возразил Пэдди. — В свое время жокейский клуб запретил выставлять своих лошадей на скачках самому регенту. Ну и что из этого?
— Мы говорим о разных вещах, — вмешалась я. — Принца заподозрили в том, что он приказал своему жокею придержать лошадь, причем сделал это всего один раз. При этом очень многие до сих пор считают, что жокей действовал по собственной инициативе. Что же касается Стейда, то он украл весьма ценного жеребца и, вполне вероятно, убил человека из боязни разоблачения. Гарри прав: Стейд превратится в парию и никогда больше не сможет появиться в приличном обществе.
По виду Пэдди было ясно, что мы с Гарри его не убедили.
— Пэдди, — горячо продолжила я, — неужели ты думаешь, что мне не хочется, чтобы Стейда вздернули или четвертовали? Неужели ты считаешь, что мне не хотелось бы увидеть его голову торчащей на колу? — Я с трудом перевела дыхание. — Но я считаю, что у нас слишком мало доказательств.
Наступило молчание. Смолк и стук дятла на другом берегу, но где-то в лесу на той стороне ручья продолжали перекликаться кукушки. Две овцы, за которыми трусили ягнята, спустились по береговому склону к воде напиться. Легкий утренний ветерок пошевелил волосы на моих висках, тихонько зашуршал в траве. Окружающий мир был непередаваемо прекрасен, и мне вдруг показалось ужасно несправедливым, что мой отец уже не мог видеть и ощущать его, а Стейд — мог.
— Пожалуй, что так, девочка, — вздохнул Пэдди. — Как-то несправедливо все это получается, — добавил он, словно прочитав мои мысли.
— Но Финна Мак-Кула мы ведь вернем назад? — спросил Шон, возвращая нас к реальности.
— Это уж как пить дать, парень, — мрачно сказал Пэдди. — Будь уверен.
Вернувшись с Гарри в Харли-Холл, мы застали в столовой сэра Чарльза, Адриана и еще двух джентльменов за завтраком.
При виде меня на лице Адриана отразилось удивление: после того как у меня начались утренние недомогания, я, как и другие леди, предпочитала пить чай в своей комнате.
— Надеюсь, закончив завтрак, вы позволите мне с вами переговорить, сэр? — сказал Гарри, обращаясь к хозяину дома.
— Разумеется, — с безукоризненной вежливостью ответил сэр Чарльз, явно заинтригованный, и отпил последний глоток из чашки с чаем. — Но я уже как раз закончил. Пойдемте ко мне в кабинет.
Проходя следом за сэром Барбери и Гарри мимо Адриана, я буквально спиной почувствовала на себе внимательный взгляд мужа.
Кабинет сэра Чарльза находился рядом с библиотекой. В нем стояли секретер красного дерева и два стула. Книжный шкаф, являющийся частью секретера, был завален номерами спортивных журналов, посвященных скачкам и бегам; там же, разумеется, стояла и Книга родословных. На той части секретера, которая служила хозяину кабинета столом, лежали кипа каких-то бумаг, ручка, приспособление, которым плавят сургуч для печатей, пара очков.
Усадив меня и Гарри на стулья, сэр Чарльз прислонился к резной облицовке камина, сдвинул лежащие на секретере очки на несколько дюймов в сторону и вопросительно уставился на нас.
Гарри решил сразу взять быка за рога.
— Сэр, — начал он с места в карьер, — нам хотелось, чтобы вы как можно скорее созвали собрание жокейского клуба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120