— Это забота ее матери. В мои обязанности как хозяина дома входило беседовать с гостями и танцевать с вдовушками. Что я и проделал со всей добросовестностью, мисс Ньюбери. И уверяю вас, задача была не из легких.
Я упрямо продолжала:
— У вас не заняло бы много времени, если бы вы соблаговолили представить своих друзей Кэтрин.
— Но вам же я не представлял джентльменов — вы и сами управились, — возразил он на это.
— Кэтрин в отличие от меня застенчива. Ей нужна помощь. — Я гневно сверкнула на него глазами. — Вы бросили ее, потому что хотели насолить леди Уинтердейл, ведь так? Потому-то вы и уговорили ее вывозить меня вместе с Кэтрин — вы знали, что она будет в бешенстве, когда никому не известная провинциалка затмит ее дочь! — Я вскочила на ноги и продолжила, стараясь вложить в свой взгляд весь бушевавший во мне гнев:
— Это так? Отвечайте же!
Он посмотрел на меня — глаза безмятежны, как летнее небо, лицо по-прежнему непроницаемо.
— Так вы хотите, чтобы я снова отправил вас в деревню? — спокойно осведомился он. — Что ж, я готов это сделать, если таково ваше желание.
В данный момент мне больше всего хотелось залепить ему пощечину, но я сдержалась.
— Вы просто мерзавец! — сказала я и чинно выплыла из комнаты.
***
Вы просто мерзавец!
Довольно странные слова, если учесть, что их произносит шантажистка, обращаясь к своей жертве. Но ведь мне и впрямь так казалось. Он использовал меня в собственных низких целях, чтобы взбесить и унизить свою тетушку. Откровенно говоря, на леди Уинтердейл мне было наплевать, но Кэтрин было жаль.
Я поднялась по лестнице и постучала к ней в комнату. Услышав голос Кэтрин, предлагавшей мне войти, я робко протиснулась в дверь.
— Доброе утро, — сказала я. — Ты уже отдохнула после вчерашнего бала?
Кэтрин, без очков, сидела в постели и пила горячий шоколад. Ее каштановые кудри были заплетены в косу. Выглядела она прелестно.
От этих ужасных локонов, которые заставляет ее носить леди Уинтердейл, необходимо избавиться, подумала я.
— Садись, Джорджи, — предложила Кэтрин, указывая на кровать. Я присела на краешек постели и с беспокойством вгляделась в ее лицо, ища в нем признаки дурного настроения.
Но она была такой же, как всегда.
— Ты хорошо повеселилась на вчерашнем балу? — осторожно осведомилась я. — Я искала тебя, когда пришло время ужинать, но не нашла.
— Наверное, я вошла в столовую раньше тебя, — сказала Кэтрин. — Мама заставила сына одного из своих друзей сопровождать меня. И мы очень скоро вышли оттуда.
Она произнесла все это покорным, но отнюдь не обиженным тоном, а потом спросила:
— А ты, Джорджи, хорошо провела время?
— О, чудесно! — искренне ответила я. — Но ведь мне нравятся праздники, а тебе нет.
— Да, правда, — призналась Кэтрин. — Даже если бы я пользовалась таким успехом, как ты, мне бы они все равно не нравились. Я не люблю разговаривать с незнакомыми. Какой в этом смысл?
Я улыбнулась.
— Знаю, тебе больше нравится играть на фортепиано, чем посещать балы.
— Да, это так, — вздохнула она. Я добавила уже без улыбки:
— И все-таки лорд Уинтердейл должен был устроить так, чтобы ты танцевала все танцы, — это же твой первый бал.
— Филип не любит меня из-за мамы, — просто ответила Кэтрин.
Я придвинулась к ней и доверительно промолвила:
— Я понимаю, почему между лордом Уинтердейлом и твоей матушкой не может возникнуть симпатии. Оба они обладают сильными характерами. Но их взаимная неприязнь имеет, вероятно, более глубокие причины. Они терпеть не могут друг друга и ведут себя как заклятые враги. Есть ли этому какое-либо объяснение?
— О да, — печально ответила Кэтрин. — Ты права, Джорджи. Видишь ли, мать Филипа умерла, когда ему было всего восемь лет, и после похорон его отец попросил своего старшего брата — моего отца — взять Филипа в свою семью и воспитывать его вместе со своими детьми в Уинтердейле.
Кэтрин поставила пустую чашку на прикроватный столик.
— Для Филипа так было бы лучше всего, — продолжала она. — Мой дядя Джаспер вел распутный образ жизни — играл в карты, пил, — а когда лишился жены, то шансы Филипа получить нормальное воспитание практически свелись к нулю. И все считали, что мой отец как глава рода позаботится о Филипе и возьмет его в свою семью.
Кэтрин принялась нервно перебирать косу.
— Мой папа соглашался взять Филипа, но мама была против. Она терпеть не могла мать Филипа — ведь та тайком убежала из дому и обвенчалась с дядей Джаспером. И уж конечно, она недолюбливала самого дядю Джаспера. Она сказала, что Филипа испортил дурной пример родителей и что она не допустит, чтобы он рос в одном доме с ее детьми. Папа, как обычно, подчинился ее решению и сказал дяде Джасперу, что не сможет взять Филипа к себе. Кэтрин потупилась, избегая моего взгляда.
— Так Филип оказался на попечении своего отца. Из того, что мне рассказывал мой брат Джеймс, я знаю, что его детство было нелегким. Я никогда не встречалась с ним до недавнего времени, но не могу порицать Филипа за его враждебность по отношению ко мне. Было бы странно, если бы он считал себя чем-то обязанным нашей семье.
Я смотрела на Кэтрин в глубокой задумчивости, размышляя о том, что она только что мне рассказала. Ее слова многое проясняли — мне вроде бы стало понятно, почему лорд Уинтердейл согласился оплатить мой выход в свет. Но теперь я чувствовала к нему нечто вроде сочувствия.
Как можно было так поступить с маленьким ребенком? — думала я. Какую, должно быть, ужасную, недостойную жизнь он вел вместе со своим распутником-отцом.
— А твой кузен ходил в школу? — спросила я Кэтрин.
Она покачала головой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93