Ведь ни титул, ни деньги — как в случае с Джорджем и Гарриет — Ральфу и Джеральдине не требовались. Все это у них уже было.
Я все-таки задала этот вопрос Джинни, и вот что она ответила, на этот раз глядя мне прямо в лицо:
— Вы же видели портрет жены Ральфа у нас в галерее? И знаете моего брата, так сказать, в натуре. Разве они не удивительная по красоте пара? И разве найдется женщина, которая не пожелала бы его?
Я почувствовала, что краснею, и Джинни милосердно отвела от меня глаза.
— А то, что они совершенно не подходят друг другу, — заключила она, — стало очевидным лишь после свадьбы.
То же самое, кто знает, могло произойти и у нас с Ральфом, подумала я, если бы… Но ничего этого быть не может, а потому и опасаться нечего. Зато мы сумели проверить одну из граней — возможно, самую главную — любого брака. И уж в этом отношении беспокоиться не о чем… Впрочем, кто из мудрецов сказал, что все в нашем мире преходяще?..
Только не с моей стороны! Нет… Я никогда… Никогда в жизни не перестану любить его, восхищаться каждой черточкой его лица, каждым движением тела и души. И ничего не захочу изменить в нем!
Но и он, даже если бы захотел, вряд ли сумеет изменить меня…
— Наверное, мне не следовало, — услышала я слова Джинни, — пускаться в откровения, но, уж видимо, день выдался такой. Тянет за язык. — Она снова потерла виски. — Из головы не выходит этот проклятый стрелок из лука! Наверное, какой-то безумец…
— Да, — согласилась я. — Возможно, вы правы.
По совету Джинни я взяла почитать недавно вышедший роман Джейн Остин «Гордость и предубеждение». Он был намного интереснее и серьезнее глуповатых готических романов, и, открыв его, я с первых же страниц погрузилась в мир, казалось, хорошо известных мне людей. Их мысли, обстоятельства жизни удерживали мой интерес и внимание все утро и далеко за полдень.
Кажется, я даже не вставала с большого кожаного кресла, во всяком случае, не заметила, как Джинни покинула библиотеку. Не заметила я и прихода мистера Коула, только звук голосов — оба голоса я сразу узнала — отвлек меня от чтения. Собеседником старика был не кто иной, как уже известный мне Уикем, которого я впервые увидела в «Черном лебеде».
Мужчины остановились недалеко от двери, я была скрыта от них широченной спинкой кресла. Прерывать чтение не хотелось, и я надеялась, что они скоро уйдут, но невольно стала прислушиваться к разговору.
Конечно, при других обстоятельствах я бы сразу обнаружила свое присутствие, но события, происходящие в замке, были настолько опасными и странными, что любые сведения, даже добытые таким путем, могли оказаться полезными.
Уикем и Коул беседовали негромко, но я хорошо их слышала.
— Приятно сообщить вам, — сказал Уикем, — что бумага, которая так вас интересует, уже у меня.
— Ну так покажите ее! Уикем рассмеялся:
— Э, думаете, я совсем глупец? Так вот возьму и отдам? А вы вскроете конверт, положите документик в карман — и прощай мои денежки! Нет, так не пойдет!
Внезапно я припомнила, что в романе, который сейчас читала, имя одного из персонажей, завзятого негодяя, тоже Уикем. Какое совпадение! Похоже, истинный Уикем не намного лучше того, что в книге. Но и Коул не далеко от него ушел.
— Как вам удалось его получить? — спросил Коул.
— Хорошенько покопался в бумагах братца и обнаружил эту штучку. Правда, я и не думал, что он ее уничтожит. Слишком слаб для таких вещей. Он из тех, кто хранит, дрожит от страха и ничего не делает. А теперь я избавил его от лишнего беспокойства. Теперь мой черед думать, как с ней поступить… с этой штуковиной.
Украл что-то у собственного брата! Правда, я понятия не имела, что именно, но, видно, этот Уикем — тот еще фрукт!
— Ваш брат небось догадался, что это вы стащили ее?
— И в мыслях не имеет! Но сама бумажка от этого хуже не станет. Верно? И своего значения для вас не потеряет?.. Или я не прав?
Я услышала шаги Коула — тот начал прохаживаться по комнате — и замерла. Неужели увидит меня? Что ж, придется притвориться, что уснула за книгой.
Но притворяться не пришлось. Шаги остановились.
— Ладно, — услышала я его голос, — если все, что вы говорите, правда, я покупаю.
— Для того я и пришел. Гоните денежки!
Голос Уикема, показалось мне, прозвучал совсем близко, и я снова застыла. «Не надо, — молила я, — не подходите ближе! Оставайтесь, где стояли!..»
Так хотелось, чтобы открылся хотя бы один из секретов Сэйвил-Касла. Возможно, это приведет к разгадке других тайн, окружающих нас…
Собеседники продолжали находиться в опасной для меня близости.
— Не беспокойся, сынок, — сказал Коул. — Этот кусочек бумаги, раз он настоящий, стоит тысячу фунтов, я ты ее получишь.
— Чего? Тысячу? Вы смеетесь, Коул? Да вы сами знаете, что цена ему намного больше! И нечего мне голову морочить!
— И сколько же, интересно, ты хочешь, сынок?
— Сколько? Не меньше двадцати тысяч, папаша! Коул рассмеялся. Это был не слишком приятный смех.
— Если бы я так разбрасывался монетой, — сказал он, — у меня давно не осталось бы ни гроша. Такой суммы ты никогда не получишь от Элберта Коула, заруби себе на носу!
В голосе Уикема, когда тот заговорил, слышалась скорее мольба, нежели настойчивость.
— Подумайте, что может значить для вас этот документ. Коул. Заполучите его, и все разом станет на свои места… Все, понимаете? Разве такое не стоит двадцати тысяч?
После долгой напряженной паузы Коул сказал:
— Десять.
— Двадцать, Коул, и ни пенни меньше!
— Десять, — твердо повторил тот. — Эта бумажонка нужна только мне и больше никому… Конечно, можешь предложить ее Сэйвилу, но он за нее и гроша ломаного не даст… Итак, десять тысяч, Уикем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94