К немалому своему удивлению, в библиотеке я застала Роджера. Он сидел у стола из красного дерева, перед ним была не книга, а бутылка вина и бокал. Видимо, не первая бутылка, поскольку он был заметно навеселе.
— Смотрите-ка, кто к нам пожаловал! — пробормотал он, окидывая меня не слишком дружелюбным взглядом. — Постельная грелка самого графа Сэйвила собственной персоной. Что вам тут понадобилось, дорогая? Тоскуете по Ральфу?
— Замолчите, вы пьяны! — резко сказала я. — Мне нужна книга.
— Не спится, бедняжка? Чего-то не хватает?.. Если желаете, могу предложить свои услуги. По правде говоря, я не прочь был сделать это с первой минуты, как увидел вас.
— Вы отвратительны, Роджер! Проглотите свой мерзкий язык!
Он пожал плечами и плеснул себе еще вина.
— Возможно, вы правы, дорогая, но, смею заметить, вы глубоко ошибаетесь, если думаете, что Ральф когда-либо женится на вас. Глупо даже надеяться. Мой дорогой кузен слишком высокого мнения о себе, чтобы взять в жены полунищую вдовушку с незаконнорожденным мальчишкой.
Быть может, потому, что он был во многом прав, его слова глубоко задели меня. Но я скорее бы умерла, чем показала ему свои истинные чувства, и потому в своем ответе зацепилась за другое.
— Отчего вы так ненавидите Ральфа? — спросила я. — Насколько я знаю, он поддерживал вас многие годы. Неужели в вас не сохранилось хоть крупицы благодарности?
Белокурые волосы, голубые глаза — ангельский вид в свете стенных канделябров, если бы не выражение лица, злобное и угрожающее.
К моему удивлению, он ответил на вопрос:
— У него слишком много, я, кажется, уже говорил вам… слишком много всего: денег, земель, уважения, почитания. Будь я на его месте, меня бы тоже все обожали и говорили обо мне с придыханием… Но я не на его месте, а на своем, и уже хотя бы потому, что он богат, а я беден, что он граф, а я никто, он должен мне помогать. Что и делал до недавнего времени. Однако теперь изволит говорить, что я обязан думать о себе сам, и это чертовски несправедливо!
Роджер стукнул кулаком по столу так, что стекло зазвенело.
— Но я… — крикнул он, — я удивлю их всех. Они еще увидят!
Не без труда поднявшись с кресла, опершись руками о стол, он бросил на меня взгляд, который ему самому, наверное, казался зазывным, и, понизив голос, проговорил:
— Лев покинул свое убежище. Вы уверены, Гейл, что не хотите продолжить игры со мной?
— Вполне уверена, — ответила я, испытывая, к своему изумлению, не отвращение, а только жалость к этому человеку.
После чего повернулась и быстро вышла из библиотеки, не забыв захватить с собой роман Джейн Остин, который и читала остаток ночи, время от времени отвлекаясь, чтобы подумать о Ральфе, о Роджере, обо всем, происходящем в Сэйвил-Касле.
Все больше я приходила к одной мысли: если кто-то из живущих сейчас в замке и причастен к тому, что случилось, это может быть только Роджер.
Ну ведь вполне ясно: ему дьявольски нужны деньги, и если убрать с пути моего Никки, они станут гораздо ближе и достижимее. Конечно, существует еще одно препятствие, более серьезное: будущий ребенок Гарриет, если родится мальчик. Но этого пока не произошло, а когда произойдет, то кто сказал, что Роджер, решившийся на убийство восьмилетнего ребенка, не попытается сделать то же самое и с младенцем?..
Всю ночь я так и не сомкнула глаз и утром не могла без отвращения смотреть на свое осунувшееся лицо и круги под глазами. Противное коричневое платье, висящее на мне мешком, дополняло картину, наглядно иллюстрируя, что получается, если несколько дней почти не притрагиваешься к пище и мучаешься от душевных страданий.
Милая старушка Макинтош, которую я вспоминала все эти дни, упала бы в обморок, увидев, как я похудела. А ее достойный супруг немедленно побежал бы на кухню, чтобы позаботиться о моей упитанности. Вспомнив о них обоих, я не могла не почувствовать ностальгию по нашему совместному житью, по доброму согласию и ничем непоколебимой любви и приязни друг к другу.
Новый день родился солнечным и теплым, но Ральфа по-прежнему не было. Дети играли неподалеку от замка под бдительным оком парней из сыскной полиции, которых мы с Джинни попросту называли охранниками и к которым присоединились, взяв на себя те же функции.
К вечеру я снова уединилась в спальне дочитывать роман с длинным названием, сожалея, что сам он не такой уж длинный. Закончив его, я погрузилась в беспокойный сон.
Никто не знал — а если и знал, то не хотел делиться со мной, — где же Ральф и отчего так задерживается. Прошел и этот день.
На следующий день за ленчем Джон Мелвилл сообщил мне, что сумел наконец отыскать дом с приличной конюшней — вполне, как ему кажется, подходящее место для занятий верховой ездой. Находится недалеко от Лондона, на юге Харфордшира.
Еще месяц назад я была бы в восторге от этой новости, а сейчас ощутила пустоту в душе, но, конечно, не показала вида и с деланным воодушевлением спросила о цене и сроке аренды.
— Договор не меньше чем на год с последующим продлением, — ответил он. — Годовой взнос тысяча фунтов.
— О, для меня это очень дорого! — воскликнула я с облегчением.
— Понимаю, Гейл. Мой знакомый, занимавшийся поисками жилья для вас, сказал, что можно рассчитывать на снижение цены. По крайней мере сотни на две.
— Харфордшир? — переспросила Джинни, слышавшая наш разговор. — Это где-то недалеко от замка графа Сесила Солсбери?
— Ну, не слишком близко, — ответил Джон, а я не без язвительности заметила, что, поскольку не надеюсь обмениваться визитами с его сиятельством графом, удаленность от его владений не имеет для меня особого значения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94