Для меня, объяснила она, приготовлены бывшие покои старого лорда Девейна и его жены, состоящие из огромной спальни и двух прилегающих комнат. Я хотела возразить, но потом решила, что не стоит начинать вселение в новый дом со споров, и промолчала.
Однако Никки воспротивился, когда ему было предложено занять все детские комнаты, я согласилась с ним и попросила поместить его в одну из гардеробных комнат по соседству с моей спальней. Так мне будет спокойнее.
Ту первую ночь в нашем новом доме и в новом качестве я спала на огромном супружеском ложе, которое, без сомнения, захочет в свой скорый приезд разделить со мной Ральф.
И что он скажет, как поступит, когда я откажу ему?
Но я должна. Ради Никки. Иного выбора нет. Если бы не он, то, откровенно скажу, меня не слишком бы тревожили мнение света и пересуды соседей. Моя любовь, моя страсть к Ральфу перевесили бы все на свете… Все, кроме того, что касается доброго имени мальчика. Моего Никки, данного мне Богом и Деборой.
В ту ночь я придумала себе еще одно оправдание: ведь не могу я вечно полагаться на снадобье тетушки Маргарет — и что будет, если я забеременею? Еще одно несчастное незаконнорожденное дитя появится на Божий свет?.. О нет! Никогда!
Опять я ворочалась, не смыкая глаз, в роскошной постели, втайне надеясь, что произойдет чудо и ко мне явится Ральф, улыбаясь своей дивной улыбкой, и скажет: «Гейл, я прошу твоей руки! Умоляю, не отказывай мне, дорогая!..»
Но на самом деле Ральф был так же далек от меня, как комета, названная в честь супруга Джинни, и я находилась на нашей грешной земле без всякой надежды подняться в небо…
Заснула я на рассвете и проснулась только около десяти.
Мысль о том, какое это может произвести впечатление на моих… нет, на этот раз не хозяев, а слуг, заставила меня вскочить с постели, побыстрее одеться не без вмешательства молчаливой и скованной горничной и поторопиться в столовую, где в полном одиночестве я попотчевала себя булочкой и чашкой кофе. После чего отправилась искать кухню, где отвела душу в разговорах со стариками Макинтошами. Они же сказали мне, где найти Никки — он давно поел и вместе с Барретом ушел осматривать конюшни.
Я пошла туда же, по дороге оглядывая все вокруг, знакомясь с владениями (Господи, неужели правда?) моего Никки.
Девейн-Холл был значительно меньше Сэйвил-Касла и не так ухожен, но все же не шел ни в какое сравнение с домом, где проходили первые годы жизни Никки. Как-то он приживется на новом месте? Не будет ли ему здесь все чуждо и тягостно, не станет ли он страдать от одиночества?
Поневоле пришла в голову мысль, что нужно будет отдать его в школу. Это просто необходимо. И вторая мысль: как перенесу это я? Нашу разлуку? Особенно теперь, когда должна буду оттолкнуть Ральфа? Как выдержу почти полное одиночество? Как стану жить?.. Что делать?..
Сзади меня на усыпанной гравием аллее послышался шум приближающегося экипажа. Он нагнал меня, и я с удивлением увидела сидящего в нем Джона Мелвилла.
Остановив лошадей, он, как всегда, приветливо улыбнулся мне.
— Господи, Джон, — сказала я, — вот уж не ожидала вас увидеть.
С той же улыбкой он объяснил, что, узнав обо всех последних событиях и о моем переезде, посчитал непременным долгом приехать, чтобы удостовериться, что все в порядке.
— Но Ральф отправил со мной вашего милого Баррета, — возразила я. — Вам совершенно не следовало беспокоиться.
— И все-таки я решил приехать сам, — сказал Джон с нажимом на последнем слове, после чего посмотрел в сторону конюшен. — Вы туда направляетесь, Гейл. Позвольте я подвезу вас.
Я предпочла бы пойти пешком, но Джон явно хотел оказать мне услугу, и было неловко не согласиться.
Я кивнула и поставила ногу на подножку его экипажа.
Глава 27
После того как мы сделали очередной поворот по дороге к конюшням, Джон весьма удивил меня тем, что не направил лошадей прямо туда, но свернул еще раз в сторону ближнего леса.
— Куда мы едем? — спросила я довольно нелюбезно. — Вы собираетесь покатать меня, Джон? Я спешу увидеть своего сына.
— Мне необходимо поговорить с вами, Гейл, — ответил он решительно. — О доме, который я снял для вас в Харфордшире, о вашей лошади Марии… О многом другом. Я был поражен тем, что узнал от Ральфа, и расстроен вашим внезапным отъездом, а потому решил немедленно ехать за вами. Прошу вас, дайте мне возможность сказать.
Я, в свою очередь, была удивлена его словами, настойчивостью и, я бы сказала, каким-то необычным видом и потому извиняющимся тоном проговорила:
— Конечно, Джон, с удовольствием выслушаю вас. Только отчего не поговорить в доме? Зачем ехать в лес?
— О, разумеется, совсем не обязательно. Но я хотел показать вам нечто имеющее отношение к вашей сестре и Джорджу.
Я понятия не имела, что это могло быть, однако любопытство победило.
Когда же мы начали с трудом продираться куда-то сквозь кусты, я не удержалась от вопроса, что же все-таки он собирается мне показать и к чему такая таинственность.
— Терпение, Гейл, — ответил он. — Еще минута терпения.
Наконец мы остановились на лужайке, со всех сторон окруженной деревьями и кустарниками, возле наполовину высохшего ручья, через который был переброшен ветхий деревянный мост.
— Ну, вот и приехали, — проговорил Джон. — Выходите.
В его голосе было что-то насторожившее меня: во-первых, приказной тон, во-вторых, торжество победителя… Но с чего бы? Какая чепуха!
— Что все это значит, Джон? — спросила я, стараясь, чтобы он не заметил моего смятения. — Что может здесь быть относящееся к моей сестре? После стольких лет? Пожалуй, за последние дни мы уже узнали все самое существенное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94