— Разве мужчинам позволено преподавать в закрытых женских школах?
— Он не работал в школе. В Бате у него есть студия, и я брала у него частные уроки. — Она повела плечом и добавила:
— Мне явно не хватало того, что могла бы преподать наша учительница в школе.
Герцог внимательно посмотрел ей в лицо и снова перевел взгляд на набросок.
— Сколько вам лет, мисс Паттерсон?
— Восемнадцать, — едва скрывая удивление, отвечала она.
— Если уже в восемнадцать лет вы так владеете кистью, вас ждет блестящее будущее, — заметил он с легкой улыбкой.
— Спасибо. — Она даже покраснела от этой неожиданной похвалы. — Вы очень добры ко мне. — Девушка поколебалась и продолжила:
— Мой дедушка считает, что я трачу слишком много времени на… мазню
— так он это называет.
— Это вовсе не мазня, — возразил герцог, все еще любуясь полотном. — Вы — настоящая художница. А художнице полагается писать.
Никто, кроме Джона Блейка, не говорил Саре ничего подобного!
— У меня есть две картины Клода, которые наверняка должны вам понравиться, — сказал Чевиот и посмотрел на Сару. — Вы непременно должны навестить меня в Лондоне, чтобы взглянуть на них.
— С удовольствием! — искренне откликнулась она.
Тем временем жеребец успел выщипать всю траву у себя под ногами и нетерпеливо дернул за поводья, напоминая всаднику о себе.
— Пожалуй, мне лучше вернуть этого молодца на конюшню, — заметил герцог. — Он заслужил свой завтрак!
— Надеюсь, что мы еще встретимся в Хартфорд-Корте, ваша светлость! — улыбнулась Сара.
— Непременно, — заверил он, легко вскочив в седло. Повернул коня к дому — и был таков.
Сара долго смотрела ему вслед, прежде чем очнулась от задумчивости. Ее сердце пело от радости.
Он назвал ее художницей!
Для человека, столь ревностно приверженного своему делу, эта похвала была настоящей манной небесной! Ведь ее дед никогда не скрывал, что считает живопись пустой забавой.
«Сара, еще ни один человек не сделал денег на этих твоих картинах», — поучал он внучку. И никто и ничто не могло поколебать его убежденность в своей правоте.
Да что там дед — даже Невилл Харви, которого она всегда считала своим самым близким другом, не понимал ее увлечения живописью. Он подшучивал над ней и говорил, что ее картины довольно «миленькие», однако Сара понимала, что он не способен оценить ее старания передать на полотне красоту окружающего мира.
Невилл во всем походил на ее деда. Он тоже терпеть не мог сельскую глушь и прекрасно чувствовал себя только в городе. Делом его жизни была коммерция — и в ней он разбирался досконально. А какой там свет падает с небес, его не волновало совершенно.
Как хорошо, что она все-таки приехала в Хартфорд-Корт и познакомилась с герцогом Чевиотом! Только бы он не забыл о своем приглашении навестить его в Лондоне!
***
Герцог вовсе не старался подольститься к Саре, когда назвал ее художницей. Честно говоря, он был немало удивлен мастерством ее работы.
Это заставило его по-новому взглянуть на Сару, и девушка, несомненно, выиграла в его глазах. Теперь Чевиот начинал думать, что перед ним цельная личность, и готов был проникнуться к ней уважением.
В наброске, сделанном ею нынче утром, он заметил нечто необычное. И дело было вовсе не в мастерской технике исполнения — скорее, в том чувстве, в настроении, которым был проникнут небольшой эскиз. В том восхищении удивительной игрой света на бледном утреннем небосклоне, что владело автором рисунка.
И тем удивительнее было для герцога то, что столь тонко чувствующая художественная натура могла появиться на свет в семье Уильяма Паттерсона.
Кажется, тетка упоминала мимоходом, что ее мать была родом из Уэльса. Может, в этом все дело — валлийцы, как и другие кельтские племена, всегда отличались обостренным чувством прекрасного.
Он уже отвел жеребца на конюшню и собирался вернуться в дом, когда вдруг сообразил, что не заметил при Саре слуги. Значит, она сама притащила на холм и мольберт, и остальные вещи!
Герцог нахмурился. Не мешало бы вернуться и помочь ей доставить все это домой. Он готов был прийти на помощь вовсе не потому, что это могло добавить ему обаяния в глазах будущей невесты. Как настоящий джентльмен, Энтони просто не мог себе позволить равнодушно смотреть, как девушка будет таскать такую тяжесть.
Итак, он развернулся на месте и отправился обратно к озеру по тропинке.
Вскоре герцог повстречал Сару. Сложенный мольберт висел у нее на правом плече на широком ремне. На левое плечо она повесила коробку с красками и кистью, а в руках несла свежий набросок.
— Вам не следовало так нагружаться, мисс Паттерсон, — решительно заявил Энтони. — Почему вы не взяли с собой прислугу?
— Я не считаю себя вправе распоряжаться людьми леди Линфорд, — смущенно призналась она. — И можете мне поверить, ваша светлость, что я давно привыкла носить такие вещи!
— И совершенно напрасно, — отрезал герцог. Он стоял на тропинке, перегородив ей путь. — Вы можете повредить себе спину. Позвольте, я возьму у вас мольберт и краски!
— На деле я гораздо крепче, чем выгляжу, — твердо заявила Сара, не отводя взгляд. — И мне совсем не тяжело.
— И тем не менее, мисс Паттерсон, вам придется уступить мне мольберт и краски! — галантно поклонился герцог.
Она замялась.
— Я только в конюшне сообразил, что не видел возле вас никого, — продолжал Энтони. — В противном случае я бы пришел на помощь раньше.
— Милорд, я не ребенок и не калека! — с легким раздражением возразила Сара. — Когда в Бате мы с мистером Блейком отправлялись делать наброски с натуры, я всегда несла сама свои вещи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84