Это было спасением.
Команда пиратского корабля весело насиловала бесчувственное тело, не ощущавшее боли. А душа была далеко…
Опять вызывающий тошноту запах моря. Опять поскрипывание дерева, сводящее с ума, резкие крики пролетающих птиц, шум разбивающихся о корабль волн. И боль, дикая боль, неизбывная боль. Боль в каждой клеточке, в каждом закоулке тела, а источник боли внизу, там, где начинаются ноги, боль такая, словно раскаленный клинок рассек тело до горла и пузырящаяся кровь с шипением запекается на краях ужасной раны…
Больше всего Жаккетте хотелось опять уйти туда, где нет ничего, ни страдания, ни горя. Один только покой и тишина; Ни открыть глаза, ни поднять голову сил не было. Горло горело и саднило, распухший язык забил рот, пыльный и шершавый, словно мешок с отрубями. При малейшем движении тело взрывалось резкой болью, которая затем долго-долго пульсировала в голове. Даже дышать было больно. Больно, больно, больно! Так больно, что жить было противно! Жаккетта пыталась убежать от боли в светлую пустоту за краем сознания, но израненное тело крепко держало вернувшуюся душу. И болело, болело…
Холодная ладонь легла на лоб Жаккетте. Чьи-то руки подняли ее голову и положили на что-то мягкое. Потом струйка воды полилась в пересохший рот. Влажная ткань легко коснулась щек, подбородка, лба. Руки убрали прилипшие к лицу волосы, легко ощупали разбитый висок. Опять тоненькая струйка воды. Умелые пальцы прошлись по корсажу. Тело Жаккетты уловило едва ощутимый холодок металла – нож рассек стягивающие корсаж шнуры. Сразу стало легче. Что-то теплое накрыло раскаленные ноги Жаккетты, на которых холодный ветер играл остатками юбки, – и мягкое тепло притушило жар исцарапанной, саднящей кожи.
Жаккетта, собрав все силы, еле-еле приподняла веки. Над ней было небо, мачта, кусок паруса. И грустное лицо Жанны. Она сидела, прислонившись к борту, и держала голову Жаккетты на коленях.
– Г-госпожа Жанна… – выдохнула Жаккетта. – 3-зачем… вы со мной возитесь? Я… все равно… помру…
– Молчи, не разговаривай! – мягко шепнула Жанна. – Очухаешься. Ты крепкая.
– Госпожа Жанна, если… они еще… захотят такое… сделать… Лучше за борт… выкинусь… Не могу… больно… – просипела Жаккетта.
– Никто тебя не тронет! – уверенно сказала Жанна. – Закрывай глаза и спи.
Жаккетта послушно закрыла глаза. Душа немного успокоилась, и боль из нестерпимой превратилась в просто сильную. Привычную. В запахи моря вплелся какой-то тонкий, знакомый-знакомый аромат, вызвавший воспоминания о замке Монпеза, об Аквитанском отеле; Этот запах рождал ощущение дома, безопасности, мира, где нет колыхающихся волн, кораблей и пиратов.
Юбка госпожи Жанны слабо пахла ее любимой жасминовой водой.
Второй раз Жаккетта очнулась уже в каюте на лежанке. Теперь и голова болела значительно меньше, и язык худо – бедно ворочался во рту.
Жанна сидела напротив нее и пыталась расчесать свои белокурые, свалявшиеся еще со шторма волосы.
– Госпожа Жанна, – спросила первым делом Жаккетта, – а Вас они не?..
– Нет! – Жанна яростно скосила глаза на гребень, намертво застрявший в спутанных волосах. – Ты отдувалась за двоих. Тебе нельзя много говорить, так что молчи, я сама расскажу. Когда стало ясно, что нам конец, я кинулась к борту и схватилась за какие-то дурацкие веревки. И сказала, что спрыгну за борт, если они не выполнят моих условий. А мертвая герцогиня вряд ли сможет принести прибыль. Их капитан оказался вполне разумным человеком, и мы договорились, что, во – первых, тебя никто не трогает, а я сплю только с капитаном.
– И вы, госпожа Жанна, пожертвовали своей честью, чтобы спасти меня? – слабо ахнула Жаккетта.
Жанна решительно отмела предположения о собственном благородстве.
– Еще чего! – фыркнула она, выдирая клок волос из спутавшейся гривы. – Причем тут честь? Не смеши! Всегда проще общаться с одним кавалером, чем служить развлечением для всей команды. А если тебя каждый день будут по кругу пускать, то кто, скажи на милость, будет мне волосы укладывать?! Вторым условием было то, что мне оставляют одно из лучших платьев по моему выбору и нижнюю юбку. Ту нижнюю юбку, – многозначительно произнесла она. – Веер и ларец с благовониями! Ну, как, умею я себя продавать?
– Это правда? – не веря ушам, спросила Жаккетта, – Платье ведь дорогущее, и притирания денег стоят, и веер…
– Мне удалось убедить этого мужлана, что упакованная в хорошее платье, ухоженная знатная дама будет стоить значительно дороже, чем платье, дама, веер и ларец по отдельности. Ну и ему, конечно, страшно льстит, что в его постели практически добровольно побывает красавица герцогиня. Придворные дамы на дороге не валяются! – Жанна выдрала гребнем еще один клок волос.
– Утро доброе, дамочки! – дружелюбно приветствовал Жанну с Жаккеттой моряк, принесший завтрак.
Не узнай они на собственном опыте, что это разбойник, насильник и грабитель, никогда бы этого не подумали, глядя в веселое щекастое лицо.
– Ну и живучие же вы, женщины, что кошки! – заметил он, оглядывая поднявшуюся, несмотря на боль, Жаккетту, которая укладывала волосы Жанне, усилием воли отгоняя накатывающую дурноту.
Жанна надменно, Жаккетта безразлично промолчали. Но пирату хотелось поболтать с пленницами;
– Давайте хоть познакомимся! Меня зовут Жильбер, – сказал он.
– Так ты француз? – удивилась Жанна, нарушив молчание.
– Ага! – кивнул пират. – А тут, почитай, половина французов. Повезло вам, к своим попали!
– Ничего себе повезло! – ахнула Жанна. – Да вы же хуже мавров! Те хоть неверные, а вы-то! Морские разбойники! Безбожники, вот вы кто!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89