когда грешников приговорили к смертной казни, они в один голос кричали, что вышеупомянутые господа обещали им полное прощение в обмен на признание вины. Их, разумеется, сожгли… Господин юрист не приходится вам родственником?Болдуин Дюбуа резко встал и, с грохотом отодвинув кресло, звенящим голосом сказал:– Госпожа Жанна, я прощаю этого человека, потому что он не ведает, кто сейчас говорит его устами, но я покидаю ваш дом, ибо в моем лице оскорбляют Святую Инквизицию!Гости оцепенело замерли.Жанна, испуганно моргая, хотела что-то сказать, но монашек уже развернулся и с каменным лицом пошел к выходу.Шевалье Филипп улыбнулся дамам, опять взял ножичек и, спиралью срезая кожуру с груши, заметил в пространство:– Не всем правда по вкусу.Болдуин никак на это не отреагировал и исчез за дверью.После такого скандала разговор как-то не клеился, и гости быстро разъехались.От переживаний у Жанны разболелась голова. Выпроводив последними Франсуазу и шевалье Филиппа (мысленно желая ему шлепнуться по дороге в грязь с головой), она поднялась к себе в спальню и села в кресло у горящего камина.Жаккетта осторожно разбирала ее прическу, вынимая шпильки и гребни, а затем принялась легонько массировать голову, прогоняя боль.«Ну вот, все насмарку! – думала Жанна, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза. – Про баронессу узнать не удалось, два придурка именно здесь сцепились насмерть. Вот подлец этот Филипп! Нашел место, где правду-матку резать! Такое застолье испортил, свинья! Что он, что Жан – одного поля ягоды. Поэтому и дружки! Надо к нему на пирушку попасть и тоже какую-нибудь гадость сделать! А и к лучшему все? Теперь оскорбленный Болдуин не будет хоть своими визитами тоску наводить.»Из зала пришла Аньес и принесла забытую кем-то книгу.– А-а. Это миссал Миссал – книга, содержащая тексты для мессы, а также песнопения, благословения, молитвы на все дни года.

господина Дюбуа! – глянув на нее, сказала Жанна. – Жаккетта, отнеси ему завтра!Угли потрескивали, рождая волну тепла. Боль прошла, и Жанна задремала прямо в кресле. Ей очень не хотелось ложиться в пустую кровать. Так и представилось, что появляется Марин, берет ее на руки, относит на постель, и ночь отступает. Глава VIII Жаккетта, держа под плащом завернутый в чистую тряпочку молитвенник Болдуина, нерешительно топталась у входа в палаты инквизиции. Добровольно идти туда страсть как не хотелось. Помаявшись с полчаса, она наконец собралась с духом и толкнула дверь. – Ты куда? – спросил ее скучающий караульный.– Мне к господину Дюбуа. – робко сказала Жаккетта.– За углом первая дверь по эту сторону, – махнул рукой солдат и потерял к посетительнице всякий интерес.Стараясь не топать, Жаккетта дошла до указанной двери и заглянула внутрь. Лысый монах в такой же, как у Болдуина, сутане сидел за столом и листал какую-то папку.– Что тебе надо, дочь моя? – удивился он.– Мне господину Дюбуа книгу передать… – жалобно протянула Жаккетта.– Оставь здесь, он заберет, – указал на стол доминиканец.– Не могу, мне самому ему передать надо, госпожа приказала! – еще жалобней сказала Жаккетта, по-прежнему не входя в комнату.– Ну что же, воля твоя! – усмехнулся монах. – Он в подвале. Пойдешь прямо и упрешься в ступеньки. Спустишься по ним. Внизу скажешь караульным, они тебя пропустят.Ступеньки были совсем истерты и кое-где выщерблены. На стенах и сводах выступала плесень, медленно, но неотвратимо съедавшая кирпич.Лестница уперлась в крохотную привратницкую. В ней при свете чадящего факела резались в кости два караульщика.– Смотри! – пихнул один другого локтем, указывая на спускающуюся Жаккетту. – Первый раз вижу, чтобы баба сюда сама шла. Обычно волокут.– Эй, красотка, ты что здесь потеряла?! – подхватил второй, противный на вид молодец, весь заросший черными жесткими волосами.– Я должна передать господину Дюбуа ихний миссал! – заявила Жаккетта.– Чего?! – Солдаты явно не знали такого слова.– Ну, требник его! – сердито объяснила Жаккетта.– Не положено! – опять начал трясти стаканчик с костями волосатый.– Мне ваш лысый монах разрешил! – возмутилась Жаккетта. – Я ему пожалуюсь!– А-а, ну так бы и сказала… Не прекращая трясти кости, караульный ногой пихнул полукруглую дверь.– Иди.Жаккетта нырнула в низенький проем и очутилась в большом, но не высоком подвале. Пузатые колонны поддерживали нависавший свод и, казалось, проседали под его тяжестью.Это был пыточный подвал, и сейчас он использовался по своему прямому назначению. Трое обнаженных по пояс молодчиков суетились около лежащей поперек скамьи женщины. Голова ее почти касалась пола, изо рта и носа лилась вода.– Сейчас очухается, и повторим! – сказал один. – Крепкая, стерва, почитай полночи и все утро с ней возимся, а ей все нипочем! Только-только говорить начала.Очень довольный Болдуин примостился за столом и быстро гонял перо по листу, записывая показания, вырванные только что под пыткой.Стараясь не глядеть по сторонам, Жаккетта выпростала книгу из-под плаща, освободила ее от тряпки и скованно подошла к столу.– Это вы вчера забыли! – сунула она миссал под нос монашку.– А-а, спасибо! Мой поклон госпоже Жанне, сдвинул книгу на край стола Болдуин и сказал палачу: – Жак, давай-ка ее сейчас на колесе прокрутим. К воде она уже притерпелась. Что сама созналась, это очень хорошо. Пусть теперь соучастников называет! – В его голосе чувствовалась радость человека, выполняющего любимую и нужную работу.Женщина глухо закашлялась. Жаккетта машинально повернулась – и ее пятки примерзли к полу.В подвале пытали колдунью Мефрэ.Ватными ногами Жаккетта сделала один крохотный шажок к двери, другой… Ей казалось, что у нее на лодыжках чугунные гири.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96