— Им необходимо укрепить не только мышцы, но и дух.— Совершенно верно. В противном случае они всегда будут терпеть поражение.— Вы назвали их «наша команда».— Не правда!— Назвали. Я собственными ушами слышала! Тео поспешно сменил тему:— Что было нужно тому курьеру? Я видел, как вы говорили с ним, когда ходил напиться.— Какая-то путаница в больнице. Я послала его к секретарю приемного отделения. Она все уладит.Тео кивнул и снова сменил тему:— Как по-вашему, сколько денег получит победитель соревнований?— Не знаю, сколько человек запишется, но, предположим… по два рыбака в лодке, по пятьдесят долларов с каждого… в прошлом году было свыше семидесяти участников… Значит, если запишутся человек восемьдесят… это четыре тысячи.— Большие деньги в здешних местах.— Похоже, у вас есть план?— По крайней мере некоторый замысел. Как победить и получить деньги.— Нет, правда? — засмеялась Мишель. — А как насчет моего отца?— А что насчет него? — удивился он, подъезжая к домуМишель и выключая зажигание.— Две тысячи достанутся ему.— Он их пожертвует. Сердце у него мягкое, — заверил Тео. — Но поверьте, ключ к моему грандиозному плану — это выиграть соревнования.— Мучаетесь, что не можете просто пойти и купить команде все, в чем она нуждается?Как она догадалась?— Да, — кивнул он. — Но этого ни в коем случае нельзя делать. Родители на стену полезут. Я оскорблю их гордость. Верно?— Еще как оскорбите! И вообще разоритесь, если будете и дальше покупать малышам дорогие ограды и бутсы, и форму. для команды, и бог знает что еще.— Ни один ребенок не должен бояться аллигатора на своем заднем дворе.У самой двери Мишель обернулась, положила ему руки на плечи и поцеловала.— А это за что? — растерянно спросил он, когда она величественно удалилась.Девушка снова обернулась, одарила его улыбкой и пояснила:— Почему я поцеловала вас? Очень просто: потому что вы милый.Он отреагировал так, словно она его оскорбила.— Во мне нет ничего милого!— Вот как? Но вы же старались не сконфузить того мальчишку, что напялил ботинки брата.— Вовсе нет.— Не правда, старались, — улыбнулась она.— Да, но…— Вы… милый.— Я зарабатываю немало денег, Мишель, и уж ни в коем случае не потому, что очень мил.Он медленно надвигался на нее, а она так же медленно отступала.— Мне абсолютно все равно, сколько у вас денег. Там, в Бостоне, вы всех одурачили, верно? Они, вероятно, считают, что вы неумолимый преследователь убийц и преступников.— Именно так и есть, и я горжусь этим.— Вы беспокоились за Джона Патрика и именно поэтому купили ограду. Следовательно…— Только не это, — остерег он.— Следовательно, вы милый. Тео покачал головой:— Нет. Будьте честны, беби. Я знаю, почему вы меня поцеловали.Она уже почти скрылась в библиотеке, но он успел поймать ее за талию и привлек к себе. Мишель, смеясь, позволила притянуть себя к мужской груди. Совсем как кирпичная стена. Теплая кирпичная стена.Он продолжал наклонять голову, пока его губы не оказались в дюйме-другом от ее рта.— Сказать, почему вы меня поцеловали?— Уже затаила дыхание.— Все просто. Вы меня хотите.Он ожидал протеста, по ничуть не разочаровался, услышав ответ:— Что правда, то правда, спорить не буду.— И знаете, что еще?Она отклонилась, чтобы лучше рассмотреть его.— Вы умираете от желания обнять меня.Он чуть сильнее прижал ее к себе. Она сцепила руки у него на талии и запустила большие пальцы под ремень.— Ну вот я и обняла вас. Вам нужно срочно поработать над своим «эго». Я заметила, что в присутствии женщин вы немного теряетесь. Это очень печально,., но…— Но что? — спросил он и потерся подбородком о ее щеку в ожидании некоего чуда.— Ты все равно милый, — прошептала она и, прикусив зубами мочку его уха, потянула.Тео застонал.:— Сейчас покажу тебе, какой я милый!..Он яростно оттянул за волосы ее голову и впился в губы исступленным поцелуем: жарким, страстным, влажным, огненным… непередаваемо возбуждающим, с каждым мгновением становившимся все более опьяняющим. Выражение «глина в его руках» пришло ей на ум, но вскоре все исчезло, едва она прильнула к нему и все сколько-нибудь связные мысли вылетели из головы.Поцелуй все продолжался и продолжался, и вкус его рта казался таким восхитительным, что она неосознанно старалась прижаться к нему все теснее.Его прикосновение было греховно-чувственным, и она боялась одного: что все это прекратится. Тео ласкал ее руки, шею, плечи, творя несказанное волшебство, и вскоре она, окутанная эротическим туманом, повторяла про себя, как молитву:— Только не останавливайся. Только не останавливайся. Нет!Она выкрикнула это через мгновение после того, как он отстранился. Оба дрожали.— Что «нет»? — проворчал он, задыхаясь.Она была безоглядно счастлива сознавать, что стала причиной его состояния. Правда, ей тоже без него плохо. Одиноко.— Что «нет»? — повторил он, наклонясь и снова целуя ее. Легкая, нежная ласка, только подогревшая желание.— Не знаю…— Это выходит за все рамки. Просто из рук вон!Ее лоб был прижат к его груди, и когда она кивнула, макушка ударилась о его подбородок.— Кстати, о руках…— Да?Он чмокнул ее в макушку,— Вам, вероятно, следует убрать руки.— Что?— Ваши руки, — проскрипел он. Мишель охнула.— О Господи!Не менее пяти секунд ушло на то, чтобы извлечь пальцы из его джинсов. Пряча горящее лицо, она повернулась и вылетела из комнаты. Взбегая по ступенькам, она слышала за спиной его смех.Мишель схватила халат, вошла в ванную. Раздевшись, она включила душ на полную мощь, встала в ванну и с такой яростью задернула занавеску, что едва не разорвала.— Причина номер один, — пробормотала она. — Он разобьет мое сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117