— Прошу прощения, мисс Трент, я не должен был говорить об этом с вами. Все это заботы вашего старого капитана. — Он по-отечески похлопал ее по руке. — Вам не о чем беспокоиться. Я посадил людей на мачты, чтобы они следили за всеми судами, — впрочем, как и всегда, — и они, разумеется, не пропустят ни одного подозрительного корабля. Все в порядке!
Однако капитан говорил нарочито уверенно, поэтому Элизабет с тревогой стала вглядываться в его лицо. Что-то он от нее скрывал, желая избавить от излишнего беспокойства. Ее охватил страх, хотя она постаралась держаться совершенно спокойно.
— Ну конечно, капитан, если вы считаете, что беспокоиться не о чем, тогда мне и подавно не стоит об этом думать, — сказала Элизабет с любезной улыбкой, хотя в то же время лихорадочно старалась припомнить все, что слышала о морских разбойниках.
Она знала, что это были так называемые «легальные» пираты, то есть люди, нанятые мятежными американскими колониями для того, чтобы чинить препятствия английской торговле. Они выходили в море на кораблях, вооруженные до зубов, и их единственной целью был захват британских торговых судов, причем их интересовало все: и груз, и команда. Таким способом они подрывали основы британской экономики.
Пираты заставляли королевский флот метаться по морям в поисках мятежников, вместо того чтобы пускать ко дну военные корабли или захватывать укрепленные порты повстанцев. Кроме того, военные суда вынуждены были охранять торговые от нападения пиратов.
Смысл существования каперов был в том, чтобы разрушать и захватывать. С ними очень трудно было бороться. Люди на этих пиратских судах были дерзкие, бесстрашные, чрезвычайно опасные. Они находили в войне удовольствие, чувствовали к ней особую привязанность, и к тому же от захвата британских судов получали хорошую прибыль. За каждую успешную операцию — безразлично, какое судно им попалось: торговое или военное, — им платили большие деньги. Множество людей сделали себе таким путем состояние.
Пока шла война, эти денежные премии были соблазнительно высоки: ходили слухи, что простой юнга, получавший на корабле меньше всех, часто в результате одной удачной экспедиции зарабатывал больше, чем другие за многие годы королевской службы.
Элизабет вспомнила все предупреждения Томаса Пен-рифа относительно повстанческих кораблей, которые «прочесывают моря». Тогда эта угроза казалась ей такой далекой и нереальной, что о ней не стоило даже и думать. Но теперь, когда густой туман окутывал корабль со всех сторон, как одеяло, Элизабет замирала от страха, особенно после случайно вырвавшихся слов капитана Милза. Она пыталась представить себе, какие причины заставили его чувствовать грозящую им опасность.
Но ее мысли внезапно были прерваны шумом драки, начавшейся на палубе неподалеку от них. Капитан Милз, разумеется, тоже все слышал и обернулся.
— Что случилось? — рявкнул он, сжимая кулаки, в то время как Элизабет еще только пыталась разглядеть разворачивающуюся перед ней картину.
К ним приближался Хокинс, таща за собой Генри, которому он изо всех сил сжимал горло своими цепкими пальцами. Генри бешено сопротивлялся, на его лице во многих местах проступили красные пятна — следы ударов.
— Я ничего не сделал! — кричал он сдавленным голосом, когда казначей наконец приволок его и поставил перед капитаном. — Я не виноват! Я не виноват!
— Капитан, я поймал этого гнусного крысенка в тот момент, когда он запускал свои когти в хранящуюся на складе провизию, — удовлетворенно провозгласил Хокинс. — Я застал его, когда он воровал лимонный сок, очевидно, радуясь при этом, что мы все из-за него получим уменьшенную порцию. — При этом пальцы Хокинса все еще продолжали сжимать горло мальчика. — Да-да, все именно так и было, мерзкий крысенок!
Генри завизжал от боли, а Элизабет в ужасе замерла.
— Хорошо, — строго скомандовал капитан Милз, — довольно. Освободи его, Хокинс.
Генри рухнул на пол, как только казначей разжал свои пальцы, и Элизабет тут же заботливо склонилась над мальчиком, пытаясь ласковыми словами привести его в чувство. Сверкая глазами, она обратилась к Хокинсу:
— К вашему сведению, мистер Хокинс, Генри взял лимонный сок для меня. Еще за завтраком он мне сказал, что капитан Милз распорядился увеличить мою порцию, считая, очевидно, что у меня сопротивляемость цинге ниже, чем у других, более приспособленных к морским путешествиям. — Элизабет на мгновение замолчала. — Генри наверняка собирался отдать мне этот сок за обедом, — продолжала она в бешенстве. — Может быть, вы имеете какие-нибудь возражения?
Слушая ее пламенную речь, Хокинс хмурился, и в его глазах появилось выражение ядовитой злости. Он облизал губы и в растерянности смотрел то на Элизабет, то на капитана, который неодобрительно взирал на все происходящее, расставив ноги и уперев руки в бока.
— Ну так что, Хокинс? — сухо и требовательно обратился к нему капитан.
Хокинс прочистил горло.
— Я этого не знал, сэр, — не очень убедительно произнес он.
— Теперь знаете, — жестко отрезал капитан. — Мальчик следовал моим указаниям. Однако, — тут он сделал паузу и принялся проницательно изучать казначея своими голубыми глазами, — даже если бы юнга что-нибудь украл, у вас не было никаких полномочий его наказывать. Вы должны были отправить мальчика прямо ко мне.
— Но я так и сделал, капитан! — запротестовал Хокинс. Его лицо раскраснелось от возмущения. — Я как раз отправил его прямо к вам!
— После того, как избили до полусмерти и едва не вышибли из него всю душу. Я капитан корабля, Хокинс, я здесь решаю, кто из моей команды должен быть наказан, a кто нет, и не желаю, чтобы вы или кто-нибудь еще присваивали себе мои полномочия!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117