Интересно, что же могло с ним случиться? Сам Бен Тукер высказал предположение, что Бурка вообще не интересуют женщины. Но Элизабет думала по-другому. Почему, собственно, не интересуют? Может быть, его обманула какая-нибудь легкомысленная девица? И тогда становилось понятным, почему он так холоден и сдержан в отношениях с ней, почему испытывает к ней такое недоверие и враждебность. Ее охватило жгучее любопытство, когда она подумала об этом. У Элизабет возникло неодолимое желание обязательно найти ответ на свой вопрос и понять в конце концов, в руки какого человека она попала. Последняя ночь только добавила противоречивости к его и без того загадочной персоне. Сперва, обнаружив, что она и Бен стоят на палубе, взявшись за руки, и весело смеются, он впал в настоящее неистовство. Затем, после ее истерического припадка, его настроение каким-то непонятным образом изменилось. Он успокоился, стал очень любезным собеседником — даже пригласил пообедать с собой! Потом Элизабет вспомнила странный и непонятный момент, когда Бурк работал за письменным столом, но поминутно поднимал голову, чтобы окинуть ее взглядом, а она, занятая починкой своего голубого платья, все время чувствовала от этого какую-то скованность и тоже украдкой бросала на него недоумевающие взгляды. Ночью они вместе легли в широкую постель и, несмотря на сильную качку и завывания ветра, все время чутко прислушивались к дыханию друг друга, как будто главным для каждого из них теперь стало присутствие рядом другого. Нервы у Элизабет были натянуты, глаза беспокойно вглядывались в темноту. Она знала, что и Бурк не спит, но страх пересилило другое чувство, незнакомое, которое ей очень трудно было определить. Теперь ее смущали и тревожили собственные чувства. Но вместе с тем она не желала пока искать им объяснения. Прошло много времени, прежде чем ей удалось заснуть, но даже когда Элизабет заснула, ее мучили тяжелые и беспокойные сны. Она только не знала, что Александр Бурк вообще не спал этой ночью.
И вот теперь, одевшись, Элизабет, как всегда, встряхнула простыни и одеяло и аккуратно застелила широкую постель. Однако мысли о предыдущей ночи не давали ей покоя и были прерваны только скрипом входной двери. Сердце от этого звука забилось сильнее. Александр Бурк вошел в каюту, промокший до нитки. Лицо его казалось измученным, волосы в беспорядке свисали на лоб.
— Доброе утро, Лиззи, — сказал он слабым голосом.
— Доброе утро, — ответила она. — Вы не разбудили меня сегодня утром. Вы чем-то недовольны? Что-то случилось?
— Случилось? Да нет. Просто идет дождь, и все равно нет никакой возможности работать на палубе. Мне нужно починить несколько рубашек, ты могла бы заняться этим сегодня.
Она кивнула и принялась убираться в каюте. Ей показалось, что Бурк снова надел железную маску, и стена ледяной вежливости еще раз выросла между ними. «В конце концов, — размышляла Элизабет, — он не злится на меня, и слава Богу». С его стороны было очень мило не будить ее сегодня так рано. Интересно, знал ли он о том, что она почти не спала этой ночью?
Время шло, дождь не собирался прекращаться. Элизабет зашивала белые шелковые рубашки, а Бурк приходил и уходил, занятый делами. Ему нужно было произвести обход корабля, дать указания команде, что-то записать в своих бумагах. Ближе к полудню Элизабет набралась храбрости и обратилась к нему с одной просьбой. Некоторое время она колебалась, обдумывая возможные последствия своего поступка, а потом смело взглянула ему в глаза и попросила разрешения навестить капитана Милза, который содержался под охраной. Бурк в задумчивости помедлил с ответом, а потом пожал плечами.
— Не вижу в этом никакого вреда. Я предупрежу охрану, чтобы сегодня тебя пропустили.
Элизабет почувствовала нечто похожее на облегчение и через некоторое время уже пробиралась по скользкой, намокшей палубе на другой конец «Шершня». Она зябко куталась в белый плащ, снова защищающий ее от непогоды, хотя свою элегантность и красоту он потерял. Наверное, для матросов Элизабет представляла забавное зрелище — тоненькая фигурка, закутанная в просоленный, грязный плащ, из-под которого временами, когда особенно сильный порыв ветра откидывал полу, выглядывали серые шерстяные штаны и рубашка. На ней были грубые кожаные ботинки, казавшиеся огромными на ее маленьких ножках. Руками она изо всех сил придерживала капюшон, который постоянно сдувало порывами ветра и из-под которого выбивались непослушные пряди длинных золотых волос. Но Элизабет совершенно не думала о своей внешности и почти ничего не видела из-за дождя, хлеставшего ей в лицо. Она думала только о том, как хорошо снова увидеть круглое румяное лицо человека, который ей нравился и которому она доверяла.
Разрешение посетить наконец пленного капитана только частично объясняло ее приподнятое настроение. Другая причина состояла в том, что теперь она знала цель путешествия «Шершня» — Мадагаскар и в ее мозгу начал зарождаться некий план, пока совершенно неопределенный и неясный. Элизабет решила бежать с «Шершня», пока тот будет стоять в порту Мадагаскара. Хотя у нее еще не было четкой идеи о том, как она сможет осуществить побег и какое убежище найдет на острове, все же девушка была полностью захвачена этим планом и надеялась привести его в исполнение любым способом. Главное теперь для нее — собирать сведения и обдумывать ситуацию, а когда они наконец пришвартуются, уж она постарается не упустить свой шанс. Такова была другая причина ее хорошего настроения, ибо теперь в сердце снова зародилась надежда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117