Тоненькая и гибкая, как ива, с темно-коричневой кожей и черными волосами, которые свободной волной лежали на плечах, она была одета в ярко-желтый саронг, подчеркивающий красивый цвет ее гладкой кожи. У нее были большие миндалевидные глаза с пушистыми ресницами и изящные брови, а губы розовые и чувственные. Все ее движения полны невыразимой грации. Войдя в комнату, она слегка помедлила, ее глаза остановились сперва на старике, потом скользнули по сильной, мускулистой фигуре Бурка, а под конец обратились к Элизабет, примостившейся на полу. Элизабет не вызвала у нее интереса, и глаза снова вернулись к Бурку.
Старый малагасиец что-то быстро сказал ей, она кивнула, грациозно подошла к ткацкому станку и уселась за него, поместив под ним свои длинные ноги.
Элизабет видела, что глаза Бурка проследили за девушкой, и та, внезапно обернувшись, поймала его взгляд и улыбнулась. Сверкнули белые зубы. Капитан что-то сказал хозяину, тот засмеялся. Бурк был заметно оживлен, глаза его дерзко смотрели на девушку.
Элизабет почувствовала холодный озноб. С молниеносной отчетливостью она вдруг осознала, насколько проигрывает в сравнении с девушкой: эти мешковатые штаны и засаленная рубашка, грязные, нечесаные волосы, спутанной копной лежащие по плечам и обрамляющие обгоревшее лицо, босые, выпачканные грязью ноги. В данный момент скорей она сама была похожа на дикаря — замызганного, оборванного, вонючего дикаря, который не мылся многие месяцы. Неизвестно, кого Элизабет в тот момент ненавидела больше: Александра Бурка, чьи холодные серые глаза неотрывно смотрели на девушку с нескрываемым восхищением, или саму девушку, сверкающую чистотой и обворожительную.
— Сколько еще времени мы пробудем в этой хибаре? — спросила она. Элизабет хотела, чтобы ее голос звучал равнодушно и презрительно, однако неожиданно даже для нее самой слова прозвучали почти просительно.
Бурк обернулся к ней, и его взгляд немедленно стал суровым.
— Даже несмотря на то что наш хозяин не может нас понять, все равно очень прошу тебя, чтобы ты говорила более вежливо, — сказал он холодно. Широкими шагами пересек комнату и одним рывком поднял ее на ноги.
— Мы уже уходим?
— Нет. Нарунда пригласил нас к себе на обед сегодня вечером, а также предложил воспользоваться его гостеприимством ночью.
— Ты что, хочешь сказать, что мы будем здесь ночевать? — Ее голос прозвучал угрожающе, и в глазах появилась яркая искра.
Он улыбнулся ей злобной улыбкой:
— Разумеется. Я не собираюсь обижать нашего хозяина отказом. Кстати сказать, я очень многого жду от этого вечера.
— Я в этом не сомневаюсь! — с вызовом ответила она, и ее глаза с презрением обратились к девушке, которая работала у станка быстрыми тонкими пальцами.
— Ах да, Нарунда сказал мне, что это рабыня. Она исполняет всякую домашнюю работу, но… но иногда от нее требуются некоторые дополнительные услуги…
— Можно предположить, что на этот вечер он уступит ее тебе? — воскликнула Элизабет оскорбленно.
— Она вполне для этого пригодна, — холодно ответил он.
Элизабет почувствовала непреодолимое желание выцарапать ему глаза или плюнуть в его спокойную физиономию. Однако не сделала этого, а постаралась выдержать его взгляд, ответив на него холодно и насмешливо.
Наконец Бурк не выдержал и засмеялся.
— Лиззи, мне неудобно об этом говорить, но тебе следует помыться.
— Не больше, чем тебе, капитан, — ответила она, сверкнув глазами.
— Это правда. Нарунда рассказал мне об одном месте на берегу реки, где мы можем спокойно помыться. Пошли, нам нужно привести себя в порядок, прежде чем начнется обед.
Он грубо подтолкнул ее к двери, там задержался еще на несколько минут, чтобы перекинуться несколькими словами с ухмыляющимся хозяином.
На тенистом берегу реки позади деревни пышно цвели дикие орхидеи, наполняя воздух густым едким ароматом, а трава была такой свежей и зеленой, какой Элизабет никогда не видела в Англии. При одном взгляде на чистую журчащую воду она вскрикнула от удовольствия и немедленно начала стаскивать с себя опостылевшую грязную одежду. День выдался жаркий и влажный, от пота волосы липли к шее. Все тело было измученным и скованным. Боже, что за наслаждение искупаться в этом сверкающем чистом потоке. Про Алекса она совершенно забыла, ее нагота не представляла для него ничего нового. Он уже успел разглядеть и потрогать каждый дюйм ее тела за время долгих ночей в океане, протекших с того проклятого вечера. Свою девственность она утратила, а вместе с ней и свою невинность, и теперь прекрасно понимала, что не имеет никакого смысла притворяться скромницей. Элизабет беззаботно сбросила с себя одежду и кинулась в манящую воду, ныряла и смеялась от удовольствия, позволяя прохладным потокам смывать весь пот и грязь, которые въелись в ее кожу за месяцы путешествия. Пока она играла и плескалась в воде, Бурк стоял на берегу, расставив ноги, и с интересом наблюдал за ней. Через несколько минут он достал из кармана брюк мыло, принесенное с «Шершня», и бросил его Элизабет. Кусок упал в воду рядом и обдал ее фонтаном брызг.
— Приветствую вас, — ехидно сказал он.
Она взглянула на него с ненавистью, а Бурк засмеялся и тоже стал раздеваться.
Пока он окунался, Элизабет намыливалась. Она чувствовала себя ослепительно чистой. Потом ее взгляд упал на Бурка, который направлялся к ней. Загорелая грудь блестела от пота, мускулы играли на руках, несмотря на глубину, он шел легко и свободно. Черные волосы рассыпались по лицу, и из-под них опасно сверкали глаза. Элизабет немедленно кинулась прочь, бросив в сторону кусок мыла, и тревожно посмотрела на него, однако он только засмеялся, взял мыло и стал намыливаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117